Фата на дереве

– Да ты, я вижу, мамкаться собираешься… Интересно… Подожди-ка… Это чей же у тебя там наследник растет? Уж не мой ли? Дай подсчитаю… Так-так-так… Вот, значит, ты что решила… Получить хорошие деловые гены – и в кусты! А бог все видит, Синдирелла! От него не спрячешься! И от меня тоже! То-то я смотрю – не признает она меня! Не получится не признавать!

Обиженный высокомерием бывшей содержанки, дяденька-олигарх щедро выкидывал довольным представителям желтой прессы одно разоблачение за другим, без остановки.

– Я от мужа своего беременна! От законного своего мужа! – визжала Габриэлла, разом потеряв свой светский лоск, невозмутимость и загадочную ядовитую улыбку. – Пошел ты на х-й, я тебя не знаю!!!

Лицо Ростислава сделалось похожим на серый камень.

Оно казалось неживым, даже глаза его не двигались. Он не мигал. Смотрел он на свою законную супругу Габриэллу так, как смотрит на невероятное, немыслимое чудовище в фильме ужасов загипнотизированный монстром совершенно беззащитный персонаж.

Почетный гость вечера между тем продолжал:

– Это ты МЕНЯ не знаешь? Фигасе заявы!

А квартира твоя на Тверской-Ямской откуда?

С неба свалилась от волшебника в голубом вертолете? Да я тебя… видал… Но вежливости тебя плохо учили, Мандиньделла! И ребенка – проверим. Это не обсуждается. Ясно тебе?

Мужичок завелся не на шутку, обиделся по-черному. Телохранители его, обозначившиеся теперь явно и железобетонно, готовы были к исполнению любого приказа своего взбаламученного кормильца.

– А муж твой… Это этот? – громыхал, как Зевс, сильный мира сего. – Ба! Знакомые все лица! Славчег! Угораздило! Папашка!!!!

Олигарх театрально согнулся пополам и принялся картинно корчиться от смеха.

– Ну, валяйте, валите отсюда. Беременным тут не место. Приперлась – а зря. Тебе тихо надо сидеть… А то еще претенденты найдутся на плод чрева твоего, – объявил он, кое-как отсмеявшись. – Родишь, встретимся в суде. Разберемся. Чужого мне не надо, пусть твой му-му…ж радуется. Мой – хрен отдам. Поняла?

Габриэлла стояла, покачиваясь, как заколдованная.

– Виктор, проводи до места проживания и отзвони Крынкину, пусть наблюдает… Инструкции от меня получит потом, – жестко приказал бывший Габриэллин дяденька.

Птиче не хотелось смотреть на них. На эту пару. Она так старалась забыть – все эти несколько месяцев старалась она забыть тот свой страх и ту свою боль, что сковывали ее долгие годы.

Пусть уходят. Пусть живут дальше.

Пусть это будет Славин ребенок.

И пусть Габриэлла теперь сто раз подумает, прежде чем станет перед кем-то хвастаться своими достижениями. У нее теперь настало время расхлебывать кашу, которую она сама же и заварила. Вся ее предыдущая жизнь обернется к ней своей изнанкой…

Но к Птиче это больше не имело никакого отношения.

Ровным счетом никакого.

Она даже с Генкой не будет обсуждать то, что оба они только что видели и слышали.

У Рыцаря и Прекрасной Дамы другие интересы, другие дела…

– Слушай, у нас дома «Мишки» есть?

– «Мишки» точно есть, я проверял.

– А «Раковые шейки»?

– Нет! А тебе хочется? Тебе их надо, да?

– Ужасно почему-то захотелось «Раковых шеек», все время о них думаю…

– Тогда я тут сворачиваю, да? В «Новоарбатский» зайдем. Хорошо, что ночью открыто…

– А вдруг там нет?

– Пошли, сама увидишь – я там тебе все время покупаю…

И Рыцарь, обняв Прекрасную Даму, повел ее туда, где можно исполнить сегодняшнее желание его драгоценной спутницы.

Кстати. Оно исполнилось.