Fatal amour. Искупление и покаяние (СИ)

Природа уподоблялась стареющей кокетке, пытающейся с помощью ярких нарядов и краски на морщинистом лице замаскировать неминуемое приближение старости, коей Андрею виделась зима холодная и голая.

"Надобно ехать! — прикрыл глаза Ефимовский, подставляя лицо ласковым тёплым солнечным лучам. — Завтра!" — решил он и пошёл в дом распорядиться об отъезде. Проходя мимо зеркала в вестибюле, Ефимовский остановился, дотронулся кончиками пальцев до отросшей бороды. "Сбрить или оставить?" — подумалось ему. Лицо его вследствие болезни приобрело нездоровый бледный вид, щеки впали, а борода хоть немного скрывала эти признаки нездоровья, но одновременно делала его старше своих лет. Поворачивая голову из стороны в сторону, Андрей рассматривал своё отражение. В ярких солнечных лучах, падающих через высокие большие окна, на виске блеснула седая прядь. "Старею", — усмехнулся он своему отражению.

— Прошка! — поднялся он в свои покои. — Бриться!

— Иду, барин! — послышался из гардеробной голос камердинера.

Дорога до Клементьево заняла почти целый день. Экипаж въезжал в ворота уже на закате. Спустившись с подножки, Андрей огляделся. Всё, что он видел вокруг, выглядело новым и чистым, как и должно было быть после недавно сделанного ремонта. Прошёл всего год с тех пор, как он побывал здесь на могиле брата. Парадные двери особняка распахнулись и маленькая, сухонькая женщина торопливо спустилась к нему по ступеням.

"Боже, — распахнулись глаза Ефимовского при взгляде на мать, — как она постарела!" Только глаза на испещрённом морщинами лице оставались столь же яркими, какими он их всегда помнил.

— Андрюша! — протянула она к нему руки. — Боже! Андрюша! Это и в самом деле ты! — провела она ладонями по гладко выбритому лицу. — Исхудал-то как, — заслезились глаза madame Соколинской.

— Полно, маменька. Со мной всё хорошо, — поспешил успокоить её Андрей, поднимаясь по ступеням и поддерживая мать под руку.

— Ты, верно устал? Голоден? Как твоя рана? — засыпала она его вопросами.

— Устал, — согласился Андрей, — голоден, — улыбнулся он. — Рана затянулась и почти не беспокоит, — вглядываясь в её лицо под чёрной кружевной оборкой чепца, отвечал он.

За ужином Татьяна Васильевна заставила сына во всех подробностях рассказать о лечении, что назначил ему полковой лекарь. Слушая его, она то и дело прикладывала сухонькие ладошки к морщинистым щекам и тихо ахала или охала.

— Андрюша, ты никогда не думал, чтобы оставить службу? — робко спросила она, перебирая между пальцами складки на манжете траурного платья. — Ты ведь последний в роду. Так надобно ли так рисковать собой?

— Не знаю, — отвёл взгляд Андрей. — Я не знаю, что ещё я могу делать. Не представляю, как стану жить.

— Жениться тебе надобно, — вздохнула Татьяна Васильевна. — Семья, дети — не в этом ли смысл нашей жизни?

— Возможно, вы правы, — отвечал Ефимовский, рассеянно глядя на огонь в камине.

— Ты ведь помнишь Натали Урусову? — тихо поинтересовалась madame Соколинская.

— Оставьте, маменька. Ежели я надумаю жениться, жену я себе выберу сам, — поднялся с кресла Андрей, подошёл к матери, коснулся поцелуем её щеки и, пожелав ей доброй ночи, ушёл в отведённые ему покои.

Пробыв в Клементьево седмицу, Андрей заскучал. Чрезмерная забота и опека, коей его стремились окружить, раздражала до зубовного скрежета. Он потому и не желал покидать Веденское, что там никто не суетился вокруг него, никто не донимал его бесконечными вопросами о его самочувствии.

Визит генерала Василевского в Клементьево пришёлся, как нельзя кстати, потому как Татьяна Васильевна на некоторое время отвлеклась от неустанной заботы о единственном оставшемся в живых сыне.

— Ваше сиятельство, — пожимая руку Андрею и склоняя свою убелённую сединами голову, радостно приветствовал Ефимовского генерал. — Рад, очень рад вас видеть, — несколько раз повторил он, прежде чем отойти и удобно устроиться в мягком кресле около растопленного камина.

Разговор вяло потёк по всем известному руслу: погода, урожай, ранние заморозки, по всем приметам ожидаемые в этом году, о мужиках, ворующих лес. Андрей отвечал на расспросы Василевского о том, что нынче делается на Кавказе. Изредка генерал, вспоминая свою боевую молодость, вставлял собственные замечания и соображения относительно того, как надлежало поступать с непокорными горцами, собравшимися поз знамёна Шамиля.

От политики, проводимой правительством на Кавказе, разговор снова вернулся к проблемам ведения хозяйства. Василевский посетовал на то, что увеличилось поголовье волков, участились случаи нападения серых хищников на скот, принадлежавший ему и его крестьянам. Генерал планировал охоту и предложил Ефимовскому принять участие. Андрей загорелся этой идеей и ответил согласием. Собираясь уезжать, Василевский обещал известить его о дне охоты.