Фатальное колесо. Дважды в одну реку

Идет, конечно, какая‑то инфа со всех сторон, из разных источников. Что‑то похожее на гремучую смесь христианских заповедей с моральным кодексом строителя коммунизма в загадочном корытце «общечеловеческих ценностей», которых до сих пор никто толком определенно и не сформулировал. Со всех сторон брызжет этот подозрительный кисель на детское сознание. От родителей в меньшей степени, так как они тоже сегодня дезориентированы. Про школу вообще молчу. Даже пресловутая «улица» стремительно теряет свою значимость и авторитет.

Разумеется, вы понимаете, куда я клоню – другие в наше стремительное время информационные истоки.

Да‑да. Он самый. Почтенный батюшка‑интернет.

Только сильно сомневаюсь я, что этот монстр будет настаивать на необходимости защиты слабого карапуза от оборзевшего хулигана. Или будет яростно клеймить вруна, лицемера, подлеца. Ох, сильно я в этом сомневаюсь. Скорее будет наоборот – если присмотреться хотя бы к тому же ютубу.

Бесспорно – информации у современного ребенка стало на несколько порядков больше. Самой разнообразной и зачастую очень противоречивой.

А вот нравственных маяков… извините‑подвиньтесь…

Не хватает!

Вот у Борюсика таких маяков в детстве явно было недостаточно.

Хотя до интернета еще жить и жить. И морализаторство семидесятых, как мы выяснили выше, было безусловным и тотальным. Однако удалось ему как‑то увернуться. Сберечь свою девственную черную душу.

Видимо, что‑то не так было у него с родителями.

Маргиналы?

Возможно. Только по этим временам даже последняя пьянь пытается научить ребенка все же чему‑то хорошему. Хотя бы по схеме «не стань таким, как я, малыш».

Может быть, Борюсик – мажорик? Брошенный вариться в собственном соусе «золотой мальчик»? Обеспеченный и беспринципный.

Ну, судя по его лексике, черточкам высокомерия… похоже…

Хотя не стоит забывать, что живет он уже второй жизнью. И не двадцать ему, а уже за шестьдесят. Было время подвесить язык так, как нужно. И нос задрать до небес. Самый умный же! Ох, чувствую, и у меня это зазнайство порой проскальзывает. Некрасиво, сударь…

Впрочем, речь не обо мне. Я как раз в этом раскладе на светлой стороне. А вот Борюсик свою червоточинку, превратившую его в криминального монстра, явно получил где‑то в детском возрасте. Точнее – недополучил чего‑то хорошего. Того, что естественным путем достается подавляющему большинству детей. Через родителей, как мы выяснили выше.

Неполная семья? Очень может быть. Что‑то в этом есть.

Белобрысая морда чего‑то там про батю своего заикалась. Мол, «хлороформа у родителя много». Медик папочка? Допустим. Причем медик с доступом к лекарствам группы «А». Ну, по крайней мере, отец у него есть. Получается, нет матери. Это – как версия. Просто папе было не до своего отпрыска на каком‑то этапе. В сыновьем возрасте, когда самые что ни на есть нравственные аксиомы и должны были лечь в соответствующие ячейки формирующейся личности. Это возраст от пяти до десяти. Скорее даже – от шести до восьми лет.

Да. Так точнее.

Лет с девяти и старше – личность начинает приобретать, образно говоря, кристаллическую решетку, необратимо твердеющую день ото дня. А у младенца до шести – не сформировалось еще окончательно абстрактное мышление, позволяющее критически относиться к окружающей действительности. И, собственно, к тем самым нравоучениям. От папы и мамы.

А вот если их нет – беда!

И, кстати, если в этот возрастной промежуток ребенок получит психологическую травму, последствия могут стать фатальными. Чуть раньше – не до конца поймет, что случилось. Чуть позже – может выстоять и не сломаться. Но если попасть в этот «карман»…

Итак, можно уже штрихами набросать психологический портрет злодея.

В анамнезе.

– В общем, Сергей Владимирович, думаю я, что надо искать великовозрастного избалованного сынка какого‑нибудь видного врача, у которого есть доступ к наркотикам и разным другим редким лекарствам. Это как минимум начальник отделения или ведущий специалист. Хотя может быть и тупо – кладовщик…

– Тупо?

– Не берите в голову. Еще пунктик: этот сынок в возрасте шести‑восьми лет получил какую‑то психологическую травму. Возможно, лишился матери. Как версия. Попробуйте сделать отсев и по этому признаку. Плюс – имя: Борис. Немаловажная позиция для статистической выборки. Ну и увлечения – спорт, радиодело, фарца. Просто в довесок.

– А он может быть залетным? Гастролер какой‑нибудь?

– Маловероятно. Связи, знакомства. Хорошо ориентируется в среде местных бандюганов. Есть, конечно, опасность, что он иногородний. Будь я на его месте – не стал бы прописываться в городе, где собираешься крутить серьезные криминальные схемы.

У Пятого правая бровь поползла вверх.

– Но это в моем случае, – предпочел я не замечать удивления начальника, – возможно, злодей так глубоко не роет. Судя по его ошибкам – он далеко не Спиноза. Борзый – да. Дерзкий, оригинальный – не спорю. Но не аналитик. Человек действия. И настроения. И…

Я замялся.

Чуть не ляпнул, что у нашего клиента опыт шестидесятилетнего мужика.