Фатум

– Люди стали равнодушные. Оклеветать любого можно, это же не приговор. Вину доказать нужно, причём документально. Необходимо бороться, если безвинен!

– Превратившись в бездушных истуканов, мы без внимания проходим мимо наших детей, которые возможно в опасности. Если каждый возьмёт на себя малую толику ответственности за происходящее вокруг, то неприятностей можно избежать. Именно безучастие окружающих даёт возможность маньякам нагло и безнаказанно действовать. Когда под нашим пристальным взглядом угаснет насилие над детьми, жёнами, родителями, любым человеком на улице, то и смертная казнь не нужна будет. Я понимаю, что это утопия, но если каждый вспомнит, что у него горячее, смелое, отзывчивое сердце – это пойдёт на пользу всем нам. Мы забыли, что такое совесть. Для собственного спокойствия все молчат. А подонки этим пользуются. У насильников, кстати, страх перед расправой велик. Даже самый трусливый человек бесстрашнее самого отъявленного негодяя, уж такая конституция преступника.

– Злодей не вправе отбирать и калечить детские жизни. Из-за особо сердобольных особ нет им должного наказания! Смерть! Я лично бы работал палачом на общественных началах – бесплатно. Мыло с верёвкой на свои кровные денежки купил бы! Нет! Мыло не купил бы, что бы сукам больнее было!

И он провёл рукой по горлу.

– В таком случае, чем вы добрее того, кто убил? Вы сами после расправы получите статус убийцы, и вас осудят по статье умышленное убийство с особой жестокостью. Кстати, и срок дадут повыше, чем педофилу. Бог всему судья! Не для того приходил Господь на землю, чтобы мы продолжали убивать, а для того, чтобы посеять зерно добродетели, воспитать в нас нравственные принципы по его заповедям. Убивший должен осознать вину и раскаяться. Нужно жить по совести заложенной в нас. Человечество сейчас на стадии развития. Дикий зверь должен уподобиться Богу. Чем больше посеем добра, тем значительнее урожай.

– Простите, вы меня не убедили. Поверьте, у меня было достаточно времени для того, что бы изучить Библию Ветхий завет. Но я не могу подставлять одну щёку, а затем и другую!

– Читал в одном криминальном журнале, что заключённые не прощают убийц детей. Смертная казнь для них – дар божий! После недельного заключения они кончают жизнь самоубийством, – чиркнув спичкой, моложавый джигит прикурил.

– Публичную смертную казнь им и желательно болезненную. Кислотой вытравить их, которая гораздо эффективней пули! – перекрикивала остальных божий одуванчик, тоненькая как стебель с пухом на голове.

– Главное, чтобы не пострадали невиновные люди, а истязателей на площади камнями закидывать. Я бы их насаживал на бамбук! – старичок оглянулся по сторонам, словно испугался сказанного.

– Сначала пусть докажут вину, не выбивая признания палками, как инквизиция в годы охоты на ведьм. Следственная и судебная системы не совершенны. Ограниченные люди, живущие только эмоциями, веря в справедливость системы и диктуя ей субъективное мнение, одобряли обвинительные бездоказательные приговоры, вынесенные в угоду массе, формируя, таким образом, судебную практику. В следующий раз на месте подсудимого может оказаться любой из вас, но толпа будет жаждать крови и бесполезно с пеной у рта доказывать невиновность, все равно никто не услышит, так как был прецедент. Судебная ошибка страшнее убийства. Вопиюще когда, в угоду общества, казнят безвинных людей, – женщина, раздавленная катком правосудия, возмущалась, пока в углах рта не появилась пена, признак обезвоживания организма.

– Добренькая нашлась! Была бы на месте родителей, которые потеряли ребёнка, по-иному бы болтала. Я знаю, какое это горе. Увидеть убитым и растерзанным – это представить страшно. Это может коснуться каждого. Задумайтесь! Наказание должно быть соразмерно преступлению. Изверги в человеческом обличье не имеют право жить.

– Да разве ж я против того, чтоб судили за убийство. Вы оглохли видать! Я против казни безвинных людей! Слышите вы, старый болван!

– Кто защищает преступников – сам преступник! – старик сунулся на даму с кулаками. – А насильники, если даже их оскоплять, найдут, как удовлетворить свою похоть, терзая наших детей иными способами.

– Я не лояльна к маньякам, – оправдывалась дама, боясь, что её без суда и следствия толпа подомнёт под себя. В нашей стране много страдает безвинных людей, они за чужие преступления отбывают наказания, а если смерть присудят? Нет человека – нет проблем. Что бы осуществить смертную казнь нужно быть твердо уверенным, что судят действительно по справедливости. У меня нет такой уверенности.

– В нашем государстве сначала могут растерзать, а потом сказать: «Ой, ошибочка вышла!»

– Можно много невинных расстрелять, прикрываясь законом.

Магазин открылся, и голодная толпа гурьбой кинулась к прилавкам. Орудуя локтями, стадо толкало передних, создавая затор. Желание обладать дефицитом стёрло грань отделяющую людей от животных. Вежливость, сострадание, интеллигентность характерные высшей форме существования вдруг отступили перед хищностью человека.

Так мы и судим.