Фаворит 2

— И чем ты недоволен? Хотел же отличиться. Вот тебе и представится возможность, допив вино в кружке одним большим глотком, хмуро ответил Иван.

Оно конечно, у него уж свербело в одном месте. Но пока еще не настолько серьезно, чтобы бросаться в бой. Опять же, с воеводой местным имелись кое-какие расхождения в вопросах обороны и тактики применения стрельцов.

Вот не хотелось Ивану вести своих парней в штыковую, или бездумно затыкать ими бреши в обороне. Нет, если придется, то тут уж никуда не денешься. Но местная тактика была, мягко говоря прямолинейна. А де Вержи столь успешно выводивший сотню из под дурости гения местных военачальников сейчас далеко.

Не в Москве. Николай сейчас рубится с турками на Буге. Уж два сражения выдержали, с неопределенным результатом. Каждая из сторон причисляет победу себе. Правда же заключалась в том, что после сражений, противники еще несколько дней стояли напротив друг друга, хоронили павших, обихаживали раненых. Несли новые потери в коротких стычках небольших отрядов. А потом, расходились, подыскивая новое место схватки. Ну и гвардия со своим полковником при государе. А то как же!

— А недоволен я тем, что Селим Герай, лиса, не собирается воевать Керчь, — в сердцах ответил Артем.

— И-интере-эсно, — тут же оживился Иван.

— Да чего интересного-то, — отмахнулся Жабин, принимая у подавальщицы, большую миску с мясом. — Ему вишь выгоды от захвата Керчи никакой. Иное дело, если удастся захватить хотя бы одну из трех крепостей на Перекопе. Дела в Крыму вроде как совсем швах. Чуть не до голода доходит. Потому как у них все на разбое держалось. А тут проход закрыт. Пытались мол в зиму пройти через Сиваш, да тот не замерз. Вот и желает хан открыть ворота в Дикое поле.

— Так, а что тебя расстроило-то, Артем?

— Да как же! — Едва не воскликнул в сердцах парень. — Как тут отличиться, коли татары не припожалуют.

Ну а Иван о чем! Хочется парню отличиться и непременно дворянство заполучить. А что такого? Коли Ванька добился того для других, то уж для дружка так и подавно сможет.

А уж за Артемом не заржавеет. В лепешку расшибется, а такого достоин будет!

Все это аршинными буквами читалось на лице парня, и сотнику ничего не оставалось, кроме как малость поддержать друга. Ну а как же иначе-то? Для чего еще нужны друзья?

— Ты Артем так-то не расстраивайся. Думается мне, что не все так просто. Сам посуди.

Хан еще из своего Бахчисарая не вышел, а мы уж знаем все о чем он думает. Бывает ли такое?

— Ну-у… Не знаю. Но казаки ить…

— Казаки. А мне думается, что хан специально такие слухи распустил. Чтобы мы тут расслабились, а он потом сюда и припожаловал. Здрасти, не ждали.

— А как же Перекоп? Походы за добычей и невольниками?

— А вот так. Не посмеет хан пойти против турецкого султана. Исполнит так, как тот и велит.

Ну вот. Это совсем иное дело. Глазоньки загорелись, румянец на щеках. Вот и радуйся.

И службу отправляй с удвоенным усердием. Оно только на пользу. А что до татар…

Не пойдут они на Керчь. Им она и впрямь не нужна. Султан Герай, он конечно вассал Ахмеда Второго. Но в то же время, весьма хитрый лис, и думает в первую очередь о пользе для своего ханства. А интересы и образ жизни крымцев требуют открытия прохода в Дикое поле. Нужда гонит их в поход.

Вот только Артему о том ведать не нужно. Вон у парня даже аппетит появился. А уж о настроении и говорить нечего.

— Слышали слух из Москвы? — Поинтересовался явно повеселевший Артем.

— Смотря какой, — с некой ленцой, поинтересовался Фрол.

— Ну так, у царя сын родился.

— Про цесаревича Алексеевича всем ведомо, пусть пошлет ему господь здравия и многие лета, — отмахнулся казак.

Хм. Или бывший казак? Хотя-а… Казаки бывшими не бывают. Это лет через сто или близко к этому они превратятся в сословие, и этим званием буду одаривать всех кого не лень, и калмыков, и башкир и бурят, даже поляки с французами отметятся после Отечественной войны восемьсот двенадцатого года. Сейчас же это практически отдельный народ. Так что, казак, пусть и служит в стрелецком полку, и звание теперь имеет дворянское.

— Да я не к тому, — замотал головой Артем. — Сказывают, что государь перед своим отбытием в поход, благословил брак царевны Елизаветы и боярина Трубецкого, что нынче княжит во Пскове.

— И? — Подбодрил парня Фрол.

— И к концу августа отбывает она значится в Псков, чтобы выйти замуж за Ивана Юрьевича.

— Как так отбывает? — Удивился Иван. — А отчего свадьбу не играют в Москве? Ведь он боярин московский.

— Боярин-то московский, да князь псковский. А они-то на особицу. Коли свадьбу их князь играть надумал, то непременно во Пскове.

Иван дернул себя за нос. Прикинул так и эдак. Возможно ли такое? Скорее всего. Взять разных принцесс, которые отправлялись на чужбину к будущим мужьям, где и сочетались браком. Да взять ту же Софию Палеолог, что привнесла на Русь как кровь басилевсов, так и регалии византийские. Тоже приехала к Ивану Третьему, да еще и крестилась повторно по его требованию.