Фаворит 2

— Буду, — не стал скромничать «нищий». — А что тут у тебя? Ага. Щи.

— На печь поставь, пусть подогреются.

— Ничего. Они еще теплые. Нормально. Миску-то дашь, Иван Архипович, иль прямо из чугунка хлебать?

— Держи, — подал ему Карпов чистые миску и ложку. — Ну и что ты скажешь о наших делах скорбных?

— Да то и скажу, что дела и впрямь скорбные, — принимаясь за еду, ответил бывший нищий.

Хм. Вообще-то, он и сейчас выглядит нищим. Привычка въевшаяся в него как вторая натура? Очень может быть. Ну да, был бы результат. А он похоже был. И это ничуть не радовало.

— Подробности можно? — Поинтересовался Иван.

— А то как же без них родимых. Селин Петр, у тебя есть. Он в оружейной занимается сверлением стволов.

— Знаю. У нас здесь все наши слободчане трудятся.

— Ага. Очень его интересует, каким образом выделывают карбид.

— О как. Значит, способ выделки стволов он уже запродал? — С явным неудовольствием поинтересовался Карпов.

— Это вряд ли.

— Почему так думаешь?

— Да потому что купцу тот секрет без надобности. Коли у него была бы оружейная мастерская, то дело иное. А так… Сверлильный станок, да станок токарный. Как я понял, на пальцах тут ничего не объяснить, и чтобы что-то повторить, нужно хотя бы малость в том разбираться.

— Ну, это так.

— Во-от, а вокруг того купца, никаких таких умников не вертится.

— Ну, и домница под карбид тоже не так проста, как кажется.

— Это верно. Но секрет выделки стволов он только запродать может. А вот выделку карбида и карбидок и сам сумеет наладить.

Как Иван не пытался назвать лампы ацетиленовыми, тем ни менее за ними напрочь закрепилось название карбидки, как впрочем и в его мире. Ну да, как говорится, хоть горшком назови.

— Это-то да, но и сведения о станках, тоже дорогого стоят. В конце концов секрет можно продать тем е оружейникам, — возразил сотенный.

— Ну, скорее всего он собирается так и поступит. Но продать секрет, это срубить деньгу один раз. А то что сможешь делать сам, это уже совсем другое.

— Ясно. И как звать того купчишку?

— Купчишку, — пренебрежительно бросил Кузьма, а потом весомо добавил. — Купца, причем серьезного. И тебе знакомого.

— И?

— Так новгородец, Жилин такой, Игнат Пантелеевич.

— От-тано как. Опять выходит объявился, в гробину его душу мать нехай.

— Надеюсь на тот свет его спроваживать не станешь? — Опасливо покосился на Ивана Кузьма.

— За то что хотел тишком да бочком выведать секрет? Нет конечно. Что же я вовсе берегов не вижу, — открестился Иван.

— А как же Родион? — Стрельнув хитрым взглядом, и отправляя врот очередную ложку щей, поинтересовался Овечкин.

— Кузьма? — Строго одернул его Иван.

— А что Кузьма? Ты почто меня к себе прибрал? Знать и выведывать, то мое ремесло, пожав плечами, с легкостью возразил «нищий».

— Родион, то иное, — вздохнул Иван. — Они тогда через кровь перешагнули, чтобы батю в кабалу захомутать. Сейчас же другое дело. Так что, нужно будет что-нибудь удумать, чтобы Петр Селин не дергался лишний раз, и место свое знал. Ну и Жилина этого какнибудь проучить.

— А ты, поговори с Петром. По душам, и открыто. Понятно, что жадность мужика обуяла.

Но ить, сынок его старший в твоей сотне состоит. А что есть на этом свете дороже деток-то?

— Я тебя понял, — задумчиво помяв подбородок, заросший жиденькой бородой, произнес Иван. — Что еще?

— А еще, Кузьма Овечкин, — вздохнул собеседник.

— Не понял, — вздернул бровь Карпов.

— А чего тут непонятного. Подошел ко мне один, предложил заработать. Да не поскупился, пятьдесят рублей пообещал, и даже пять задатком дал.

— И ты взял?

— Взял конечно, — ответил Кузьма так, словно ему задали самый, что ни на есть глупый вопрос.

— Молодец, — уважительно одобрил Иван. — А теперь подробности. Кто, что, зачем?

— Иноземец какой-то. Толком пока не выяснил. Знаю только, что осел он в доходном доме Гладкова, на Рождественке, в Белом городе. Да по говору, вроде как из германцев будет.

— А отчего к тебе-то подошел? Ладно бы к работнику какому, чтобы секреты выведать.

Ан нет, выбрал человека считай стороннего.

— Стороннего, то так, — соглашаясь, и подтягивая к себе копченый окорок, согласился Кузьма. — Да только ить его не мастерская твоя интересует, а ты сам. Вот оно дело-то какое. А я, вроде как после того как спас тебя, и в дом твой вхож, и даже ночую порой тут. А стало быть, окромя семьи, ближе всех к тебе получаюсь.

— Отчего же, есть еще и Серафим.

— Есть. Да только, он с домашними привязаны к вашей семье, и кабала тут вовсе ни при чем. То и дурню понятно. А вот я считай человек со стороны, ничем не обязанный.

— Хм. Логично. И что в частности его интересует?

— Так ты и интересуешь. Кто ты собой есть. От тебя ли все то новое, что есть в мастерской идет. И вообще, откуда что берется. А вот сами секреты мастерской, вроде как и не интересны.

Угу. Как в той поговорке. «Нам бы удочку, а рыбу мы и сами наловим». Интересно, кто бы это мог быть? Может такой же попаданец? Ага. Щаз. Если бы таких ребяток забрасывало в один мир, так тут бы как минимум уже давно паровые машины во всю трудились. Где-то в это время, в его мире как раз начали появляться первые опытные экземпляры.