Фаворит. Сотник

– Мишель. Мишель, бездельник. Где ты?

– Я здесь, ваша милость, – в кабинете тут же появился старый слуга, сопровождавший Гастона уже на протяжении нескольких лет.

– Мишель, вина.

– В доме вина нет, – безапелляционно заявил тот.

– Как так?

– Вы и ваши друзья все выпили еще вчера.

– Вчера? Мы что, были здесь?

– Вы не помните?

– Смутно. Очень смутно. А-а-а, да-да-да, было дело. И что, вина совсем нет?

– Я не взял на себя смелость сделать покупку самолично. Но…

– Ладно. Плевать. Я схожу в трактир. За одно и проветрюсь, – решительно рубанул Гастон.

Ему нужно было как можно быстрее прийти в себя, а потому совсем не помешает совместить прогулку и опохмел. А потом, ближе к ужину, можно будет наведаться и в Измайлово. Хм. К тому же, повод предложенный сотенным, вполне даже резонный. Решено! Так и поступит.

Гонимый плохим самочувствием и жаждой, полковник очень быстро добрался до трактира. Тот встретил его характерными запахами, и приглушенными голосами посетителей. Не сказать, что их было много, все же рабочий день в разгаре. Но обеденный зал был заполнен чуть не на половину.

– Дорогой Гастон, что с вами? – Раздался наиграно издевательский голос де Атталя.

Тот устроился за одним из столов, и приметив своего доброго знакомого, поспешил пригласить его составить ему компанию. Ну и не сумел удержаться от удовольствия, пройтись по поводу состояния де Вержи.

– Лучше не спрашивай, – присаживаясь за стол, отмахнулся тот. – Давненько я не напивался д потери памяти.

– То есть, того как вы с цесаревичем устроили пальбу в воздух посреди слободы, ты не помнишь?

Между бровей Гастона пролегла глубокая борозда, указывающая на усиленную работу мысли. Потом появилось страдальческое выражение.

– Смутно.

– Ясно. Тебе нужно срочно принять целительный бальзам, – констатировал иезуит.

– За тем и пришел. Грегор, у тебя найдется кувшинчик анжуйского?

– Разумеется, господин де Вержи, – тут же откликнулся трактирщик.

– Неси. И побыстрее. Ну и своего знаменитого барашка.

С барашком пришлось обождать, а вот кувшин с вином, и кубок появились сразу же. Уж больно выразительным был вид у Гастона.

– Господа, предлагаю выпить за здоровье царя Дмитрия, – поднявшись со своего стула, провозгласил де Вержи.

Присутствующие в трактире вразнобой, и без энтузиазма поддержали здравицу. Так, больше для порядка, чем в действительности желая здоровья царю.

– Дружище Гастон, тут все свои. Стоит ли, оно того? – Все же отпив за здравие государя, усомнился де Атталь.

– По твоему монарх дикой Московии не достоин уважения цивилизованных европейцев? Я правильно тебя понимаю, Жером? – Отставляя в сторону осушенный кубок, поинтересовался де Вержи.

– Не надо мне приписывать те слова, которых я не произносил, как и то, на что я не намекал. Я просто хотел сказать, что подавляющее большинство европейцев находятся в Московии только ради звонкой монеты. Нам хорошо платят, мы честно торгуем своими талантами и кровью. Любить русских мы не обязаны.

– То есть, ты не любишь русского царя?

– Не люблю, – пожав плечами, легко согласился де Атталь. Но это мне не мешает честно ему служить. Чего не скажешь о многих русских, которые всячески выпячивают свою любовь и преданность царю.

Уж кто, кто, а де Атталь, имел право на подобные высказывания. Если бы Голицын прислушался к словам своего советника, которого сам же и назначил на эту должность, то поход не окончился бы полным крахом. Нет, понятно, что Австрия и Польша остались в выигрыше. Но Жером-то стремился к совершенно иному. Русская армия должна была одержать громкую победу, причем не на политическом поприще, а на военном.

А так, получалось, что все их, с Конти, старания пошли прахом. Голицын вернулся побитой собакой, и несмотря на все свои попытки, до сих пор не сумел обратить на себя внимание великой княгини. Весь их план рушился из-за твердолобости боярина. Н-да. Насколько он хорош на политическом поприще, настолько же бездарен в военном деле.

Конечно не все еще потеряно. У слияния Самары и Днепра поставлена крепость с земляными валами. Там уже сейчас организовываются магазины для будущего похода. Так что в следующий раз, армия двинется куда более подготовленной. Да и Голицын, который вроде бы вновь назначен на командование войсками, теперь уж куда внимательнее прислушивается к советам де Атталя.

Вот только, время. Оно теряется впустую. А в свете того, как де Вержи прошлым вечером расхаживал перед княгиней петухом с распушенными перьями, интрига начинает терять смысл. Хм. Или, стоит перенаправить свои усилия, только и всего. Ведь Гастон француз, пусть и стал рядиться в русские одежды, и предпочитает говорить на русском.

Наконец, он не какой-то там перекати поле. У него во Франции остались близкие. А значит, есть чем на него надавить. Впрочем, это уже решать не им. Инициатива принадлежит провинциалу, вот пусть он и думает.