Фаворитки у российского престола

К счастью, маленький Гога был слишком занят исполнением роли парикмахера Его Величества, чтобы задумываться над преимуществами императорского титула, да и Царь не настаивал на ответе. Одно было ясно: Император решил игнорировать неудовольствие членов Императорской фамилии и хотел из этого первого семейного обеда устроить веселое воскресенье для своих детей. ‹…› На обратном пути из Зимнего дворца мы были свидетелями новой ссоры между родителями:

— Что бы ты ни говорил, — заявила моя мать, — я никогда не признаю эту авантюристку. Я ее ненавижу! Она — достойна презрения. Как смеет она в присутствии всей Императорской семьи называть Сашей твоего брата.

Отец вздохнул и в отчаянии покачал головой.

— Ты не хочешь понять до сих пор, моя дорогая, — ответил он кротко, — хороша ли она или плоха, но она замужем за Государем С каких пор запрещено женам называть уменьшительным именем своего законного мужа в присутствии других? Разве ты называешь меня «Ваше Императорское Высочество"?

— Как можно делать такие глупые сравнения! — сказала моя мать со слезами на глазах. — Я не разбила ничьей семьи. Я вышла за тебя замуж с согласия твоих и моих родителей. Я не замышляю гибель Империи.

Тогда настала очередь отца рассердиться.

— Я запрещаю, — он делал при этом ударение на каждом слове, — повторять эти позорные сплетни! Будущей Императрице Всероссийской вы и все члены Императорской семьи, включая наследника и его супругу, должны будете оказывать ей полное уважение! Это вопрос конченый».

Увы! Светлейшей княгине Юрьевской не суждено было стать Императрицей Всероссийской, хотя Александр II, по преданию, был готов нарушить закон и её короновать. И в какой-то степени виноватой в этом была она сама.

Общественное мнение связывало начало романа Государя с княжной Долгоруковой с началом активного выступления нигилистов-революционеров против царя, видимо, предполагая некую тайную связь княжны с нигилистами.

В 1880 году на пост министра внутренних дел был назначен граф Михаил Тариелович Лорис-Меликов (1825–1888), который за успешное командование корпусом на Кавказском фронте в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов получил графский титул и назначение начальником Верховной распорядительной комиссии по охранению государственного порядка и общественного спокойствия, получившей небывало широкие полномочия. Граф М. Т. Лорис-Меликов пользовался полным доверием императора, и ему была поручена разработка проекта коренной реформы русского государственного устройства, в основу которого он считал необходимым положить принципы английской конституции. Ему же была поручена охрана особы императора и борьба с нигилистами, что ему довольно успешно удавалось, когда он был харьковским генерал-губернатором. Но в условиях обширной территории Петербурга эта борьба против нигилистов-революционеров требовала значительно больших резервов, как финансовых, так и людских, и работа Лорис-Меликова явным образом давала сбой. Было объявлено чрезвычайное положение, один за другим ловили и казнили террористов, но фактически это не давало желаемых результатов. Было совершено покушение и на самого Лорис-Меликова Некий Молодецкий, террорист-народоволец, стрелял в него, но храбрый генерал, несмотря на свои 55 лет, сумел свалить его на тротуар, обезоружить и сдать подоспевшим полицейским Молодецкий по законам чрезвычайного положения был осуждён в 24 часа и повешен. Но народовольцы не усмирялись. Они буквально открыли охоту на императора.

В высшем свете враги Лорис-Меликова распространяли слухи, что он стал послушным орудием в руках княгини Юрьевской. А она молила его прийти к соглашению с террористами «Народной воли», думая, что «худой мир лучше доброй ссоры», что они поймут: император всё делал и делает на пользу народу — и перестанут охотиться за её мужем.

Великий князь Александр Михайлович написал впоследствии: «После долгих колебаний он решил внять мольбам влюбленной женщины и протянуть руку примирения революционерам, что и ускорило катастрофу. Революционеры удвоили свои требования и стали грозить открытым восстанием Люди, преданные престолу, возмущались и уклонялись от деятельности. А народ — эти сто двадцать пять миллионов крестьян, раскинутых по всему лицу земли русской, — говорили, что помещики наняли армянского генерала, чтобы убить царя за то, что он дал мужикам волю.

Удивительное заключение, но оно представлялось вполне логичным, если принять во внимание, что, кроме С-Петербурга, Москвы и нескольких крупных провинциальных центров, в которых выходили газеты, вся остальная страна питалась слухами».