Фазовый переход. Том 1. «Дебют»

– Ну да, понимаем, – со значительным видом ответил Скуратов. Для принимающей стороны он выглядел очень убедительно, со своим сократовским, наголо выбритым черепом идеальных пропорций и профессорской бородой, – понимаем. Но все равно, очень уж углубленное и даже специализированное у вас знание языка.

Эта тема сейчас не имела особенного значения, но Виктору виднее, чем следует интересоваться. В рассуждении каких-то своих идей и гипотез исследования.

– Ничего удивительного. Любой из нас способен в течение очень короткого по вашим меркам времени изучить любой язык и любую земную науку. Если сочтет это нужным. Как только мы осознали появление в сфере наших интересов вас, использующих именно русский язык, достаточное число «мыслящих» изучило его в совершенстве, то есть в абсолютно полном объеме…

– И такие, как Шатт-Урх, – тоже?

– Все, кому положено было…

И все же банальное земное тщеславие было не чуждо и этим…

– Некоторые «высочайшие», вроде нас с Анказуабу, – важно сказал Марувату, – в совершенстве владеют многими языками и многими земными науками. Поэтому нам и поручено встретить вас…

– Спасибо, я понял, – кивнул Скуратов и принялся раскуривать очередную сигару.

– Если б вы так хорошо изучили Землю и конкретно Россию, вы бы не совершили такую массу грубейших ошибок. И вообще, и за сегодняшний день конкретно. Но мы готовы отнестись к этому с пониманием. Все еще можно… нивелировать, так сказать. Для этого стоило бы прямо сейчас заключить соглашение об установлении дипломатических отношений с представляемой нами частью человечества, оговорить гарантии безопасности нашей миссии и свободы обмена информацией. Предоставить нам приличествующую рангу резиденцию и разместить при ней на условиях экстерриториальности группу сопровождающих нас лиц…

Шульгин широким, но неопределенным жестом указал на джунгли, в которых скрывался взвод капитана Ненадо.

Этот намеренно витиеватый и в некоторой мере нагловатый пассаж преследовал, кроме всего прочего, цель проверить, действительно ли настолько хорошо «хозяева» понимают язык и ориентируются в тонкостях «обстановки»[10].

– Мы вас поняли, – сказал Марувату, вставая. – Давайте мы решим эти вопросы, а уже потом приступим к переговорам по существу.

Глава вторая

Из записок Андрея Новикова

…Сколько в детстве, начиная с книжек очень тогда популярного (не меньше, чем Стругацкие несколькими годами позже) Георгия Мартынова: «Каллисто», «Каллистяне», «Гианэя», или Александра Колпакова с его пресловутой «Гриадой», было прочитано всякого о первом контакте землян с инопланетянами! А кроме наших вскоре начали мы читать и иностранцев, англо-американцев по преимуществу, на ту же тему. Нужно признать, советский автор негуманоидов не жаловал, равно как и некоммунистические цивилизации. Однако, свирепо кромсая и перечеркивая малейшие намеки на отступление от «генеральной линии» у членов Союза писателей СССР, цензоры удивительно легко пропускали в серии «Зарубежная фантастика» какие угодно изыски творцов буржуазных.

Была ли это сознательная политика неких «тайных диссидентов» из ЦК КПСС и Госкомиздата, или все объяснялось банальным раздолбайством товарищей, брошенных на этот участок идеологического фронта, сейчас сказать не берусь. Хотя сам немало лет вращался внутри крайне идеологизированного сообщества журналистов-международников. И ничего там до конца не понял.

Один и тот же ответственный товарищ мог со мной всю ночь водку (или текилу) пить, Высоцкого с Галичем на магнитофоне заводить и антисоветские анекдоты травить, и буквально на следующий день с гневом и в стилистике тридцатых годов разносить совершенно невинный абзац из статьи, посвященной, скажем, трудностям преобразований в аграрном секторе революционной Никарагуа. Не на ту главу Маркса или Ленина, понимаешь ли, сослался. А она (глава) написана в совсем других исторических условиях, и точка зрения партии на эту проблему с тех пор изменилась принципиально.

Опять я отвлекся, но моментами просто не могу удержаться. Полноценных мемуаров, скорее всего, никогда не напишу (а стоило бы!), вот и разбрасываю приходящие в голову эпизоды и размышления из прошлой жизни где ни попадя. Как тот брадобрей, что, изнывая под тяжестью «подписки о неразглашении», убежал в камыши, где и прошептал с облегчением: «У царя Мидаса ослиные уши!» Чем это кончилось – известно.

С чего я, собственно, начал? Множество раз приходилось читать о контактах с гуманоидами и с удивлением приходится признать, что наши советские, «ограниченные в информации, свободе самовыражения и правах человека» фантасты, запертые за железным занавесом, оказались гораздо проницательнее, чем их «свободные» зарубежные коллеги.