Федор Алексеевич

   — Спасибо, князь. Правильно ответил, можешь то же сказать и от моего имени. И отправить в обрат с пожеланиями королю здоровья и всяческих успехов. Вот так же вежливо научи и Сухотина с ханом говорить, никаких невыполнимых требований. И обязательно снабди Сухотина мягкой рухлядью для подарков: соболей, бобров и чего там ещё. Без подарков они до хана не доберутся.

— Я знаю, государь.

Ради бережения посланников и их ценного груза поскакали с ними десять конных стрельцов, проводили их до Батурина. От Батурина их уже охраняли казаки, в начале пути левобережные, в конце пути запорожцы. И хотя запорожцам было хорошо заплачено за охрану посланников, дьяк Михайлов всю дорогу трясся от страха.

   — Ох, Иван, ограбят они нас.

   — С чего ты взял? Это ж охрана.

   — Ты глянь на их рожи, чистые разбойники.

   — Кошевой за нас головой перед государем отвечает.

   — Что мне его голова, если свою потеряю.

Однако до реки Альмы, где располагалось становище для посланников, они добрались вполне благополучно. Мало того, Михайлов сумел в пути даже подружиться с одним из запорожцев Нечипором, которого угощал калачами на днёвках, втайне надеясь иметь в его лице защитника, если начнётся ограбление. Нечипор вполне прикормился около дьяка и с удовольствием исполнял его нехитрые поручения — принести воду, нарубить дров, покормить коней.

Татарин, встретивший их на становище, показал им какой-то сарай, сляпанный из дикого камня, в котором не было окон и свет попадал лишь через дверной проем, не имевший двери, и через дыры в крыше. Потолка у сарая тоже не было.

   — У вас разве нет чего получше? — спросил Сухотин вполне миролюбиво, памятуя о наказе Голицына: не лезть на ссору.

   — Ничего нет, — отвечал сердито татарин. — Здесь все посланники живут.

Подаренная шкурка бобра смягчила хозяина становища, и он от щедрот своих показал, где можно было взять солому для постелей. Солому для дьяка и Сухотина приволок Нечипор, навалил в углу сарая. Михайлов, почувствовавший себя хозяином запорожца, приказал ему:

   — Ляжешь около меня, Нечипор.

   — Добре, — согласился тот.

Расстелил поверх соломы потники, сунул под головы сёдла и мешки, а дьяку предложил накрыться своим зипуном.

   — Ночью холодно будет.

   — А сам чем укроешься?

   — Я привыкший и так, — отвечал запорожец.

Михайлов радовался, что в столь ужасном месте обрёл себе слугу, добровольного, великодушного. Сухотин тихонько ругался:

   — Чёртова татарва, этакие хоромы для посланников уготовили. У нас свиньи в лучших живут.

   — Надо завтра хану заявит решительный протест, — сказал дьяк.

   — Ты забыл, что Голицын наказывал: никаких ссор и требований.

   — Но он же не думал, что нас разместят в сарае, не в доме.

Среди ночи дьяк проснулся от сильного зуда. Зуделась грудь и плечи. И он догадался, что с нечипоровского зипуна на него наползли вши. Михайлов сбросил его с себя, выругался по адресу запорожца: «Окаянный казак, чтоб ему пусто было».

Однако не только вши алкали свежей крови московских посланников, в сарае обнаружилось скопище блох. Отчаянно чесался и Сухотин, из последних сил цепляясь за ускользающий сон. Лишь Нечипор да его товарищи дружно задавали храпака, оставляя без внимания укусы паразитов.

Вдосталь начесавшись и наворочавшись, дьяк перед рассветом снова забылся тревожным и беспокойным сном. Проснулся он от крика:

   — Коня покрали!

Все, вскочив, выбежали из сарая. Коней с вечера привязали к верёвке, которую натянули сами же запорожцы между двумя деревьями. Не было сухотинского гнедого жеребца.

   — Шукаемо, — скомандовал старший из запорожцев и первым кинулся седлать своего коня. — Ты скачи сюда, ты — сюда, Нечипор, ты скачи на полуночь. Гладить в оба, у гнедка на лбу пятно белое.

Михайлов, поняв, что сейчас охрана разбежится и скорее всего более уже не воротится, крикнул:

   — Нечипор, погоди, я с тобой.

Он кинулся в сарай за своим седлом, воровато оглянулся и, убедившись, что никого нет, выхватил из мешка несколько шкурок соболей, сунул за пазуху.

Обескураженный Сухотин стоял по-прежнему на том же месте.

   — Не беспокойся, Иван, — утешил его, пробегая, дьяк. — Найдём! Поймаем татя.

Нечипор помог дьяку заседлать коня и даже подсадил в седло. Они поскакали на полуночь, как и приказал Нечипору старшой. Версты две они гнали коней вслань, потом Михайлов крикнул:

   — Побережём коней, — и перевёл своего на шаг.

Нечипор тоже попридержал своего, поравнялся с дьяком.

   — Слушай, Нечипор, — заговорил Михайлов, — я хочу воротиться назад.

   — На становище?

   — Нет. В Москву.

   — Це дило хозяйско, — пожал плечами запорожец.

   — Ты проводишь меня до Сечи?

   — Оно бы можно, — замялся Нечипор, — но как хлопцы...

   — А что хлопцы? Они вчетвером остались, и с Сухотиным, ты один провожаешь меня. Я же плачу тебе за это. Скажешь, что, мол, дьяк захотел воротиться, я, мол, его сопровождал. В конце концов, я за тебя кошевому слово замолвлю. Ну?

   — Ну ежели так, то я согласный.