Федор Черенков

Только мы сейчас об ином. Дасаев рассуждал: «Вероятно, я бы мог заниматься с ребятами из Москвы и Подмосковья, встречаясь с ними по нескольку раз в году. Не сомневаюсь, польза от таких встреч, от тренировок была бы реальная. Тем более что иногда вместе со мной на своеобразную сессию приходили бы Фёдор Черенков и Сергей Родионов. Они бы и проверяли, чему мы с вами научились на футбольном поле».

Родионов — форвард, тогда ещё входивший в сборную, здесь всё понятно. Однако Черенков — полузащитник! Пусть и достигший Клуба Федотова. И сверхсильным ударом Фёдор никогда не обладал. Подкрутить-подрезать в ворота мог, но это же в завершение комбинации. Или когда не было другого выхода. Тогда зачем он в качестве экзаменатора будущим юным воспитанникам школы Дасаева? Да потому что Черенков!

Возьмём для примера встречу с болельщиками, которых руководство «Спартака» пыталось организовать в клубе (таких «охваченных» набралось тогда около тысячи). И вот настало время расходиться. «Команда, — рассказывал Александр Владыкин («Советский спорт» от 3 февраля), — уже садилась в автобус, со сцены убирали последние стулья, а Фёдора Черенкова болельщики всё не отпускали. Окружили его, протягивали футбольные программки, просили расписаться на память...»

Заметим: встреча прошла тепло, душевно, на все вопросы получены наивозможно правдивые, откровенные ответы. Причём то был звёздный состав красно-белых. Ещё никуда не уехали Дасаев и Хидиятуллин. И Родионов на месте, и однофамильцы Кузнецовы, и Бубнов. Отличные, уважаемые народом футболисты. И вот они давно собрались отъезжать, с чем фанаты (а кого ещё собирали в клубе вагоноремонтного завода имени Войтовича?) вполне себе согласились, — а с Фёдором никак не могли расстаться. Причём в репортаже А. Владыкина приводятся выступления Николая Старостина, Хидиятуллина, короткие реплики Бубнова, Евгения Кузнецова. Черенков вроде как и не говорит ничего. Да его и не спрашивают. Достаточно на него посмотреть, увидеть добрую, мягкую улыбку — и неизбежно становится легче.

То есть в популярной, любимой народом команде он занимает, как ни крути, особое место. Он вновь вместе со всеми (сезон это покажет) — и сам по себе. Тут имя и фамилия становятся незаметно маркой, брендом, если хотите. Очень это непростой и нетипичный для нашей страны процесс. Чтобы понятнее было, сошлёмся на Бескова.

Дело в том, что во втором номере журнала «Физкультура и спорт» напечатан материал Евгения Богатырева «И снова Бесков недоволен...». Он посвящён итогам победного первенства 1987 года и, надо сказать, не содержит сверхновых наблюдений. За исключением одного. «Особо, — отмечает журналист, — запомнился матч минувшего сезона на Кубок Федерации футбола. На табло стадиона был высвечен редкий счёт: “Спартак” — ЦСКА — 6:0. Бесков сидел на трибуне в окружении своих помощников и улыбался (такая редкость — улыбка Бескова во время игры его команды!). “Спартак” продолжал атаковать. И вдруг Бесков стал мрачнее тучи.

— Ну разве это пас? — обратился он к соседям по трибуне. — Черенков не имеет права так играть!

И снова лицо его стало непроницаемым...»

Почему же не имеет права? Где же входившие тогда в жизнь демократические ценности, если кому-то позволено играть, как получится, а кто-то, выходит, вообще не имеет права на ошибку?! Что ж, ответ тот же: да потому что Черенков. Это есть оборотная сторона любви. Заслужив её, ты постоянно должен держать собственную марку.

Конечно, отечественные поклонники футбола не столь переменчивы, как чья-то «торсида». А запас обожания конкретно к Фёдору был необычайно велик. Так что здесь выражено мнение тренера-максималиста. Который требовал со всех. И Черенков, вопреки некоторым непонятным слухам, вовсе не являлся исключением.

Тут другое весомо. Если бы даже Константин Иванович прошёл мимо какой-то шероховатости, неточности, недоработки (что, безусловно, вряд ли) — Черенков непременно бы нашёл ошибку самостоятельно. И тогда начинался суд над самим собой.

В данном случае мы уже не голословны: выше приводились примеры, когда он вдруг с анализа чужих действий резко переходил к отнюдь не лестной самооценке. «Особенный»? Пожалуй. Только скромняга Моуриньо так лично себя окрестил, а Фёдора попросту иначе и не назовёшь.

Он знал себе цену. Что вовсе не означает бессовестной саморекламы и непрестанного выбивания всё больших и больших денег. Черенков — из иной среды. Истинно футбольной и оттого подлинно интеллигентной. А в подобной среде человек, наоборот, непрестанно стремится думать, сомневаться, анализировать, совершенствоваться. Отлично понимая, кто он и что с него обязательно спросится.

Но пора переходить непосредственно к футболу.