Федор Достоевский. Болезнь и творчество

Эту же черту отмечал и Яновский. Он писал: «Достоевский был щедр до расточительности. Много денег раздавал бедным». Поверхностное знакомство с Достоевским во время мимолетных встреч порождало и поверхностное суждение о нем. В таких случаях из его поведения выхватывалось только то, что было когда-то услышано о нем или запомнилось при непродолжительной встрече. Николай Григорьевич Чернышевский (1828–1889) пишет о том, что видел Достоевского всего два раза и слышал, что у Достоевского «нервы расстроены до беспорядочности, близкой к умственному расстройству, но я не полагал, что его болезнь достигла такого развития, при котором могли бы сочетаться понятия обо мне с представлениями о поджоге Толкучего рынка».

Далее Чернышевский пишет, что будто бы всего за несколько минут общения с Достоевским убедился в «умственном расстройстве бедного больного», решил не противоречить ему и «обещал исполнить его желание». Чернышевский сразу поставил диагноз умственного расстройства только на основании просьбы писателя повлиять на поджигателей рынка. Вот таким наивным было суждение о Достоевском даже такого серьезного человека, как Чернышевский.

Не все благоволили к Достоевскому как к личности вследствие того, что он, по его собственному выражению, как указывалось выше, «имел скверный отталкивающий характер». Несмотря на некоторую резкость манер и суждений Достоевского, у него были настоящие друзья, одним из которых был врач Яновский Степан Дмитриевич (1815–1897). Он наблюдал Достоевского после отъезда из Петербурга Ризенкампфа в 1844 году. Из-за склонности Достоевского к обстоятельности и детализации Яновский называл его «химиком-аналитиком», уважал за порядочность и предельную честность. Через много лет, когда Достоевского уже не было в живых, Яновский в письме к его жене Анне Григорьевне писал: «Федор Михайлович сорок лет был для меня тем человеком, в котором я постоянно видел идеал правды, честности и любви к ближнему и которого я любил и уважал беспредельно. Он имел доброе, чистое сердце и благородный характер».

Доктор Яновский отметил еще одну черту характера Достоевского – «застревание на мелочах», «каждый пустяк в его воображении принимал громадные размеры и раздражал его». И сам Достоевский раздражал других резкими замечаниями. Немного было тех, кто спокойно реагировал на его не всегда спокойные, чаще сердитые и даже злые реплики.

Графиня Ю.Д. Засецкая (дочь Дениса Давыдова), к которой приехал Достоевский по ее приглашению, обратилась к нему с просьбой рассказать, что в России лучше, чем в Европе.

– Всё лучше, – лаконично и не очень учтиво ответил Достоевский.

– Я этого не вижу, – попыталась возразить графиня, не зная, что Достоевский не терпел противоречий.

– Вы не видите? – удивился Достоевский. – Так ступайте к вашему кухонному мужику. Он вас научит.

Графиня была оскорблена ответом Достоевского, но вида не показала и оставалась весь вечер любезной.

Письма Достоевского к жене и друзьям пестрят слащавостью и уменьшительными словами. Проигравшись за границей в рулетку, он пишет 4 апреля 1868 года жене Анне Григорьеве письмо, употребляя самые умильные выражения: «Ангел мой радостный, ненаглядный, вечный и милый», а себя называет «беспутным, низким и мелким игрочишкой». В письме к Каткову с просьбой о деньгах употребляет льстивые выражения: «Вы слишком благородный человек, чтобы обидеться на мою просьбу».

Он не давал себе возможности расслабляться, мысли его были постоянно заняты литературным трудом, и в них не оставалось места для будничных дел. Погруженный в мир жизни своих персонажей, он казался отрешенным от окружающей жизни и забывал о своих жизненных проблемах. Постоянная, не прекращавшаяся ни на один день умственная работа спасала его от глубоких изменений личности. На этом и основан принцип трудовой терапии, которая широко применялась и применяется в психиатрических больницах.

Многие отмечали непрактичность Достоевского в хозяйственных делах и «беспомощность в расходах». Во время учебы в училище за несколько дней тратил все присланные опекуном немалые деньги, а позже так же быстро тратил и заработанные гонорары и сразу же делал займы под большие проценты. Его непрактичностью и доверчивостью пользовались ловкие люди. Один из них внушил, что ему нужно обязательно научиться игре на бильярде, за обучение Достоевский отдал ему последние 100 рублей.

Достоевский был избирательно общителен, не со всеми был откровенным, далеко не со всеми делился своими сокровенными мыслями. Писательница Варвара Васильевна Тимофеева, работавшая с ним некоторое время в издательстве журнала «Гражданин» корректором, писала в своих воспоминаниях: «У него был неподвижный тяжелый, точно неприязненный взгляд (это так называемый «стальной» взгляд, присущий больным эпилепсией, но он также свидетельствовал о глубокой работе мысли), и весь он был точно замкнут на ключ». В то же время она увидела в нем «что-то строгое властное, какой-то контроль над всем моим существом. Это был человек необыкновенной духовной силы».