Федор Достоевский. Болезнь и творчество

Приступы дисфории описаны подробно Всеволодом Сергеевичем Соловьевым: «Войдет как черная туча, иногда даже забудет поздороваться, и изыскивает всякие предлоги, чтобы побраниться, чтобы обидеть, и во всем видит и себе обиду, желание дразнить и раздражать его. Все не по нем, все не на месте, то слишком светло, то темно, “никого разглядеть невозможно”. Дали крепкий чай – “это пиво вместо чая”, нальют слабый – “это горячая вода”. Пробуем шутить или рассмешить его – еще хуже – над ним смеются». Соловьев пишет в воспоминаниях, что ему удавалось его успокоить: «Нужно было исподволь навести его на какую-нибудь из любимых его тем. Он мало-помалу начинал говорить, оживлялся, и оставалось только ему не противоречить».

В 25-летнем возрасте Достоевский уже жаловался старшему брату на расстройство здоровья. В письме к нему от 26 апреля 1846 года он писал: «Болен я был в сильной степени раздражением всей нервной системы. Болезнь устремилась на сердце, произвела прилив крови, что было едва удержано двумя кровопусканиями. Теперь я вне опасности, но прежняя болезнь (припадки) осталась при мне».

Достоевский умел глубоко проникать в тайны человеческой души. Его не трогали ни цветущая зелень лугов с нескошенной травой, ни лес, шумевший зеленой листвой, ни луна, сиявшая с высоты небес, но глубоко волновали обезумевший от горя отец, бежавший за гробом сына, мать, скорбно склонившаяся над больным ребенком, и особенно одинокий мальчик в потрепанном легком пальтишке, застывший в изумлении при виде нарядной ёлки, которую он мог созерцать только через окно, не замечая стужи и ветра, приобщаясь к волшебному миру новогоднего праздника. О человеческих страданиях Достоевский пишет в каждом своем произведении, возможно потому, что сам страдал тяжелой болезнью. Профессор Сегалин не считал болезнь Достоевского классической эпилепсией (генуинной). Он был уверен, что «у великих людей такой формы эпилепсии не бывает», и предложил удачный термин: «аффект-эпилепсия». Ее особенностью он считал зависимость болезни от внешних факторов, а также «полярность» (противоположность) в ее проявлениях, в поступках таких больных и в настроении, когда дружеские отношения вдруг сменяются враждой, безбожие – религиозностью, ненависть – любовью, злобность – добродушием.

Профессор Сегалин считал, что характерными признаками аффект-эпилепсии у Достоевского были: отсутствие выраженного снижения личности, богатство фантазии, влияние внешних моментов на возникновение приступов. По его мнению, у больных аффект-эпилепсией «не бывает эпилептического статуса». Но сын Достоевского скончался во время эпилептического статуса. А поскольку у ребенка болезнь, несомненно, была наследственной, то и у отца была потенциальная возможность возникновения статуса, что не является характерным для аффект-эпилепсии.

Многие психиатры, как прошлых лет, так и современные, не признают такой формы эпилепсии. А незначительные изменения личности и сохранение творческих способностей связывают с тем, что припадки появились в позднем возрасте (в 18 лет), когда «сформировались основные мозговые структуры», и к тому же были редкими, иногда через 2–3 месяца. Правомерность существования аффект-эпилепсии и «эпилептической гениальности», о которых писал профессор Сегалин, покажут будущие наблюдения и исследования ученых – психиатров и невропатологов.

Глава 15

Триумф писателя

Пушкин – это возрожденье,Русской музы воплощенье.Я.П. Полонский

Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин олицетворял и олицетворяет всю Россию. Он всегда был и остается вне времени и вне эпохи. Поэтому празднование Пушкинских дней всегда было масштабным. Пушкин прославил себя и Россию не на полях сражений, не научными открытиями, а своим высоким художественным словом. Русский эмигрант Владимир Сергеевич Печерин (1807–1885) писал: «Есть зрелища, высоко поднимающие душу». Таким зрелищем стало открытие памятника Пушкину в Москве на Тверском бульваре в июне 1880 года.

Торжество планировалось приурочить ко дню рождения Пушкина и провести 26 мая 1880 года. Но по случаю траура по скончавшейся императрице оно было отложено на несколько дней.

Достоевский прибыл в Москву почти за две недели до открытия памятника – 23 мая – и остановился в «Лоскутной гостинице» в бесплатном номере для депутатов. 25 мая присутствовал на обеде в «Эрмитаже», где его встретили приветственными речами писатели, музыканты, профессора Московского университета. 26 мая его пригласил к себе на званый ужин Вукол Михайлович Лавров (1852–1912) – журналист, с 1880 года издатель журнала «Русская мысль», поклонник таланта Достоевского.