Феерия чувств

– Тебя это так волнует?

Она промолчала, он бросил на нее взгляд, не вполне понимая, почему ее так взволновала перспектива визита в их старый дом. Джордан явно чего-то не понимал.

– Он напоминает мне о прошлом, – наконец призналась она под его взглядом. – Вернуться в наш дом вдвоем, словно перенестись на два года назад.

– В любом случае мы же собирались сделать это. Я обещал помочь тебе разобрать вещи и прочее.

Чтобы ты не задерживалась, когда придет время.

Было трудно произносить эти слова.

– Да, конечно.

Что же он упустил?

Что-то точно должно быть.

– Просто ты не предупредил меня. Вот и все. Зачем мы едем сейчас?

– Мне нужно кое-что тебе показать. Помнишь тропинку рядом с раскидистым деревом, где мы собирались устроить домик для ребенка?

Мила шумно втянула воздух. Он заговорил об их сыне. Как же они были счастливы тогда!

– Помню.

– Прости меня, пожалуйста. Я не хотел расстраивать тебя.

– Все нормально. – Она сжала его руку. – Пора поговорить об этом.

Джордан сжал ее руку в ответ, потом отпустил. Он сам постоянно думал о сыне. Его терзали воспоминания о том, как держал на руках умирающего сынишку. Он был таким крошечным, таким беспомощным.

Но Мила, как никогда, права: пора перестать бояться говорить о нем. О нем и о многом другом. Признание о том, что он испугался, узнав о ее беременности, было лишь верхушкой айсберга. Он не забыл об этом разговоре, а теперь пришел к пониманию, что его настоящим страхом было стать таким же отцом, как его собственный. Отчасти и из-за этого он уехал от жены в Йоханнесбург.

Джордан знал, что Грег любит его, но детство было омрачено скорбью отца, которая превратила того во вспыльчивого, сложного человека. Годы, последовавшие после смерти матери, были наполнены напряжением. Всякий раз, когда отец и сын оставались наедине, у Джордана возникало ощущение, что он ходит по тонкому льду. Ребенком он не мог понять, почему отец избегает смотреть ему в глаза или говорит о нем, но не с ним.

Когда же Джордан начал хулиганить в школе, их отношения и вовсе испортились. Его поведение стало причиной скандала, о котором он никогда не сможет забыть. Ссора в одночасье разрушила их с отцом отношения.

Он едва мог вспомнить смех отца или проявление нежности с его стороны. Что-то непременно было, но он никак не мог вспомнить когда. Когда думал о своем отце, представлял его мрачное лицо, тихий голос. Ему было невозможно угодить. Потеряв мать, Джордан лишился и отца. Он так и не смог оплакать смерть матери, потому что отец скорбел за них обоих всю свою оставшуюся жизнь.

Джордан не думал над этим, пока Мила не объявила о беременности. Он ночи напролет лежал с ней в постели и размышлял, не впадет ли он в депрессию и тоску по матери, когда ребенок появится на свет, опасался, что это сделает из него Грега, и детство первенца, и брак будут загублены.

Снова и снова Джордан сокрушался из-за того, что они с Милой так поспешно поженились. Ему следовало дать им обоим время разобраться в себе.

После потери ребенка страхи только усилились. Он потерял любимого человека, как и отец, это увеличивало шансы измениться. И Джордан сбежал. Собрал вещи и уехал в Йоханнесбург.

– Он не один, и ты это знаешь, – вдруг обронила Мила, когда они припарковались. – Сейчас наш ребенок на небесах с нашими родителями.

Она едва заметно улыбалась и выглядела такой умиротворенной и почти счастливой. Да, эта мысль могла придать спокойствия и ему.

– Приятно думать так, верно?

Мила улыбнулась, и сердце Джордана наполнилось нежностью. Он не понимал причину ее доброй, искренней улыбки. Возможно, в мысли о том, что два поколения его семьи воссоединились.

– Он встретился со своей бабушкой, – мягко продолжала Мила. – Мне всегда было жаль, что я так и не познакомилась с твоей матерью. Грег иногда рассказывал мне о ней.

Джордан чувствовал на себе ее пристальный взгляд, но продолжал смотреть мимо, не желая говорить о матери. Это неизбежно потянет за собой неприятные подробности об отце, о детстве и страхах.

– Она была прекрасным человеком.

– Пойдем. Начинает темнеть.

Он вышел из машины и даже на расстоянии почувствовал ее разочарование. Остановившись на пороге дома, где они прожили так недолго, Джордан поджидал Милу. Когда он впервые увидел этот дом, тот показался ему очень элегантным и лаконичным. Именно такое жилье он и подбирал для своей прекрасной невесты.

Дорожка вела к широким дубовым дверям, которые выглядели новыми, хотя и с налетом старины. Французские окна выходили на дорогу, из-за чего фасад выглядел модно. По обеим сторонам дорожки высились пальмы, придавая экзотичности, словно гости в оазисе. Дом остался точно таким же, хотя воспоминания не отступали.

Джордан вспоминал ранние завтраки на восходе в уютном патио. Миле было нелегко просыпаться так рано, но выражение лица, когда она сворачивалась в клубочек в кресле с чашкой ароматного кофе, говорило о том, что она нисколько об этом не сожалеет. Порой они гуляли рука об руку по саду, где росли розы. Джордан помнил, как Мила загорала у бассейна, а ее живот был уже хорошо заметен.

– Все так же и одновременно по-другому.