Фея из комиссионки

Следователь Соколов мгновенно распорядился удалить из помещения приехавшего с ним журналиста. Не дай бог, где-нибудь появятся снимки этого стрёмного застолья!

Вообще складывалось впечатление, что пьяная троица до появления полиции играла в карты не на раздевание, а на переодевание.

На голове медсестры красовалась военная фуражка с кокардой. Она была ей явно велика и сползала то влево, то вправо, то вообще на глаза, и медсестра то и дело поправляла ее неверным движением руки. Человеку, потерявшему ориентацию в пространстве, все эти манипуляции с фуражкой давались очень нелегко.

Начальник охраны изолятора, подполковник, судя по погонам на присутствующей в комнате шинели, одет был в женский халат, который не сходился у него на животе, поэтому застегнут был лишь на две пуговицы – сверху и снизу от живота. Это выглядело очень странно, если не сказать, комично. Словно живот, покрытый густой темной растительностью, жил своей, отдельной, самодостаточной жизнью. Сам же Владимир Алексеевич не обращал на это никакого внимания. Этакая беременная тётка мужского пола, которая проветривала своего будущего ребенка.

Но самой крутой в этой троице, конечно, была Яна – с такими же стеклянными глазами, с глупой улыбкой, больше напоминающей оскал, но в накинутой на плечи шинели подполковника, со всеми знаками отличия. Из-под шинели явно прочитывался голубой халат уборщицы. Форму начальник охраны принес из своего кабинета. Просто в какой-то момент их импровизированного на скорую руку застолья Владимир Алексеевич вдруг озаботился тем, что женщинам холодно. Он принял нервную дрожь за озноб и решил поделиться своей формой, а сам позаимствовал халатик, который висел на гвоздике за дверью. Плешь он прикрыл медицинской шапочкой медсестры.

Холодный свет люминесцентных ламп с потолка отражался в восторженных глазах Яны и играл бликами в светлых распущенных волосах.

В какой-то момент Яне показалось, что среди вошедших она узнала двоих мужчин. Один из них походил на ее друга, полковника полиции Лебедева Виталия Николаевича, а второй – на любовь всей ее жизни Мартина Романовича Вейкина. Яна нахмурилась и потрясла головой, пытаясь прогнать это сладкое видение.

– Вот это да! Ну, вы даёте! Вы где и когда успели так нахрюкаться? – произнёс аватар, который был похож на Виталия Николаевича.

– А в чем, собственно, дело? – Юлия пьяно качнула головой.

– Мы знакомы? Вы сидели у нас?.. – Владимир Алексеевич поправил медицинскую шапочку, которая была ему явно мала. – Я вас знаю?

– Не имел чести быть с вами знакомым, коллега. Но рад познакомиться, – сказал Лебедев, опускаясь напротив них на придвинутый стул. – Что пьем-с?

– А мы не пьём! Снимаем стресс!.. – недовольно посмотрела на него Юлия, икнула и прикрыла рот ладошкой. – Пардон…

Но Владимир Алексеевич правильно понял вопрос коллеги и налил ему из колбы в мензурку.

– По-мужски? Не разбавляя?.. – осведомился он из вежливости.

– Кто же разбавляет чистый медицинский спирт? – с радостной ухмылкой спросил Виталий Николаевич. – И даже не запивая… За здоровье!.. – И опрокинул содержимое мензурки в рот.

– Виталий, вы на службе, – напомнил ему следователь Соколов.

Виталий Николаевич занюхал выпитое рукавом, нащупал целый банан на столе, откусил, не очищая, и с огуречным хрустом аппетитно прожевал.

– Это вы на службе, а я здесь на отдыхе, – ответил он Соколову.

Яна сидела, как мышь под веником, и боялась поднять глаза, чтобы посмотреть в самые красивые глаза на свете. Мысли в голове путались. «Почему я никогда не могу встретить любимого мужчину при полном параде? В красивом платье, при макияже? На столе утка с яблоками, в духовке ароматный кекс с изюмом. Тьфу! Я же голодная!.. На столе горят свечи… И я, такая красивая, подхожу, глажу его по голове… Нет, я всё время грязная, в пепле от вулкана, в крови, в непонятной детской или больничной одежде. Хотя сегодня… – Яна с трудом скосила глаза на погоны. – Ого! Какие звезды… Они мне идут!..» – решила она и покачала длинной ногой, забыв, что она одета уборщицей.

Виталий Николаевич с интересом посмотрел на нее.

– А кто эта скромная фея? Такая молчаливая!.. Вроде не она у вас язык проглотила… Имеются ли среди вас, господа гуляки праздные, арестанты и охранники?

– Очень смешно! – показала ему язык Юлия. Фуражка съехала на одно ухо, и ей стоило больших трудов вернуть ее в нормальное положение. – Ты Янку не трожь! У нее утечка мозгов… Тьфу!.. Большая кровопотеря! – нашлась медсестра, вспомнив нужное слово. – Крови у нее очень мало осталось! С гулькин нос. Поэтому даже капля алкоголя, попавшая в ее организм, могла дурно на Яну повлиять.

Яна попыталась сосредоточиться на стоящей перед ней мензурке со следами губной помады по краю и понять, сколько в ней могло поместиться этих капель алкоголя.

Неожиданно на ее защиту встал Владимир Алексеевич: