Фея тумана

— Что бы ты ни сказал, ты должен помнить о том, что Бэртрада была моей кузиной и только мне предстоит решать, как поступить с её убийцей.

Эти слова падали, как камни. Я почти физически ощущал их вес.

— Ради самого Неба, милорд, пощады! Всё, что угодно, только сохраните ей жизнь!

У меня на глаза навернулись слёзы. Стефан смотрел на меня, щурясь, словно заново оценивая:

— Всё, что угодно, Эдгар? Это хорошая сделка.

Он несколько раз ударил кулаком по одной из бочек. Взгляд его перебегал то на круживших над морем чаек, то на суетившихся у пристани грузчиков. Наконец он заговорил:

— Долгих объяснений не будет. Скажу лишь, что готов оградить Гиту Вейк, готов даже замять это дело, но при одном условии: ты сделаешь то, что я велю. А велю я во всеуслышание заявить, что умирающий король, когда от него потребовали назвать преемника на троне, трижды повторил моё имя.

Я изумлённо молчал. Так вот что задумал Стефан. Недалёкий тихоня Стефан, который, как считали, никогда и не помышлял о верховной власти. Подтолкнул ли его к этому Бигод или он давно был готов и только выжидал, когда настанет его час?

— Милорд, умирающий король и впрямь трижды назвал ваше имя. Но это было в забытьи.

— А вот Бигод так не считает, — резко перебил Стефан. — И готов поклясться в этом, если потребуется. За такую преданность я обещал сделать его графом Норфолка. Какая неожиданность, а?

— Нет, — выдавил я. — Гуго Бигод всегда завидовал мне и стремился занять моё место.

— И нашёл способ этого добиться. Его род всегда занимал достойное положение в Дэнло, да и при Боклерке Бигоды возвысились. Отчего бы мне не сделать преданного человека графом Норфолкским? Ведь не рассчитываешь же ты сохранить титул после того, что случилось с моей родственницей? Но если ты проявишь лояльность, за тобой останутся твои маноры. И с Бигодом ты рано или поздно научишься находить общий язык. Но главное — твоя Гита будет спасена. Порукой тому слово короля!

Он усмехнулся:

— Ты ведь поможешь мне добыть корону? Это в твоих интересах. Ведь если Гите ничего не будет грозить, вы наконец-то сможете пожениться, и я буду чрезвычайно рад видеть лорда и леди Гронвудских на торжествах по случаю моей коронации.

Я молчал. Ради Гиты я готов был помочь ему достичь трона, готов был стать клятвопреступником. Но чем всё это обернётся, если Стефан потерпит неудачу? Что будет с теми, кто поддерживал незаконного претендента на трон? Я не смогу уберечь Гиту и детей, если моя голова скатится с плахи.

— Ты колеблешься, Эдгар?

— Если вы помните, я был тамплиером. А они только в бою действуют стремительно.

Стефан хмыкнул.

— Что ж, значит, нужны пояснения. Сейчас мы, с Божьей помощью, выйдем в море и через несколько часов причалим в Дувре. Оттуда я отправлюсь в Кентербери и заручусь поддержкой примаса Англии. Мой брат Генри уже ведёт переговоры с высшим духовенством, канцлером и казначеем. Мы давно не виделись с тобой, Эдгар, и ты многого не знаешь, но виной тому всё та же Бэртрада, которая всячески стремилась нас разъединить. И всё-таки — мир её праху, — он торопливо перекрестился. — А теперь самое главное. Мне необходимо, чтобы человек, пользующийся доверием и уважением, в присутствии лордов и представителей церкви присягнул, что Генрих Боклерк желал видеть своим преемником на троне именно меня, потомка Вильгельма Завоевателя по мужской линии, человека, которому в последние годы он вверил все английские дела. В Англии и сейчас немало людей, предпочитающих, чтобы их королём стал я, а не Матильда или братец Теобальд. И то, что Генрих перед кончиной трижды упомянул моё имя, — это ли не перст Божий?

Я видел, как вспыхнули его глаза, и подумал — а почему бы и нет? Разве для Англии Матильда, окончательно ставшая иноземкой, или незнакомый с английскими делами Теобальд предпочтительнее Стефана? Но было и нечто, смущавшее меня. Стефан не всегда таков, как сейчас. Он неплохой воин, но никудышный политик — то излишне уступчивый, то, наоборот, упрямый как мул. И часто действует сгоряча, поддавшись порыву. О нём даже сложили песенку:

После того, как выскажется, он начинает думать,

А после того, как сделает, хватается за голову.

Может быть, именно поэтому покойный Генрих, несмотря на привязанность к племяннику, никогда не видел в нём венценосца? Сможет ли Стефан стать хорошим королём?

Я был англичанином и хотел для своей страны достойного правителя. Разумеется, как политики Теобальд и даже Матильда предпочтительнее. Но стоит ли рассуждать об этом теперь, когда Стефан не совершил ещё ни единого шага? И разве его восшествие на трон не наилучший выход для меня и Гиты? Если он защитит её, я готов примкнуть к графу Мортэну, пусть даже и лишившись титула.

Я ещё не успел принять никакого решения, когда шкипер поджидавшего корабля крикнул, что начинается отлив и нужно поспешить. Стефан махнул рукой и снова повернулся ко мне: