Фея тумана

Мне понравилось, что Эдгар оправдывается передо мной. Другие мужья не снизошли бы до этого. Странно, но я ощутила даже некоторое презрение к нему за это оправдание. И напомнила, что мне ведомо, как он посетил эту леди-воспитанницу, когда она рожала, как прилюдно признал новорождённую своим ребёнком и дал ей имя своей матери.

— Это лишь то немногое, что я мог сделать для ребёнка, — не поднимая глаз, произнёс Эдгар. — И не думал я, что ты, сама незаконнорождённая, станешь упрекать меня за это. Но, повторяю, между мной и Гитой Вейк всё кончено. Я не стану больше порочить эту гордую женщину, а когда слухи о нас улягутся, я постараюсь исправить причинённое зло и подыщу ей достойного мужа.

Хорошие речи. Но с какой болью всё было сказано!

— Ты всё ещё любишь её. Я знаю это... Я чувствую.

— Хвала Небесам, что хоть ревность ты способна ощущать.

Я передёрнула плечами:

— Ты мой муж, Эдгар, почему бы мне и не ревновать? И я настаиваю, чтобы ты прекратил всякие встречи с этой женщиной и её отродьем, прекратил...

— Это непомерное требование, — резко перебил Эдгар. — К тому же девочка Милдрэд — моё дитя, и я желаю знать, как она живёт, растёт. Но повторяю — я не стану изменять тебе с Гитой, не стану ни позорить её, ни заставлять тебя ревновать.

Я смотрела на него, ощущая, как растёт мой гнев.

— А теперь и ты послушай меня, Эдгар. Если я узнаю, что о вас пошли новые слухи, — а таковое вполне может случиться, пока люди будут знать о твоих наездах в фэны, — то клянусь тебе Господом Богом, Пресвятой Богородицей и всеми святыми заступниками нашими, твоей Гите не поздоровится.

— Бэртрада! — Эдгар даже подался вперёд. — Я готов считаться с тобой, но не переступай через край моего терпения.

Его терпения?!. Мне предлагают смириться с его свиданиями со шлюхой и отродьем, а он ещё смеет говорить о терпении!

— О, я знаю, что говорю! Сам дьявол тогда мне станет союзником, и я сама не ведаю, до чего доведёт меня чувство униженности.

Я почему-то задыхалась, как от бега. Меня душил гнев. И ещё я опасалась, что этот человек не уступит. Ибо меня саму напугали бездны, что таились во мне.

— Не забывай, Эдгар, что я дочь Генриха Боклерка, а он не устрашился даже ослепить и держать в подземелье родного брата!

Только его лежавшие на столешнице руки сжались в кулаки — больше Эдгар никак не выдал своего гнева. Смотрел на меня из-под свисающей на глаза длинной пряди. Но, когда он заговорил, голос его звучал спокойно:

— Если, жена, начнёшь меня пугать союзом с сатаной, то учти: я ещё не потерял связей с Орденом, а братья-тамплиеры знают, как принудить людей вновь вернуться к Богу.

И всё же за его спокойной интонацией я угадала грусть. А значит, он уступит. И я окончила — последнее слово должно было остаться за мной:

— Тогда, муж мой, не доводи нас обоих до этого.

Я вздрогнула, когда за ним громко хлопнула дверь.

И перевела дыхание. Похоже, я победила.

В первую ночь в Гронвуде Эдгар пришёл ко мне. Это было наше примирение. Всё было высказано ранее, оставался только супружеский долг. Мой муж выполнил его без обычной своей разнузданности, быстро и просто. Я могла быть даже довольна, если вообще можно быть довольной от этого.

— Роди мне сына, — попросил Эдгар перед тем, как заснуть. Понятно, для этого люди и совокупляются.

Наводнения в графстве стали причиной постоянной тревоги Эдгара. Больше всего его беспокоило то, что во многих местах море прорвало плотины, плодородные земли на огромных пространствах пропитались солью и стали непригодными для земледелия. Пройдёт не менее двух-трёх лет, пока там вновь можно будет заниматься хозяйством, а следовательно, надо что-то предпринять, дабы люди не впали в крайнюю нищету. Но какое ему дело до этих простолюдинов? Я не понимала этого, хотя пыталась посоветовать что-то разумное, ссылаясь на известные мне статьи свода законов. И порой случалось, что я удостаивалась похвалы супруга за проницательность и смекалку.

Когда миновала Пасха, к нашему двору прибыли посланцы от короля с новостями. Мы узнали, что моя сестра императрица Матильда месяц назад разродилась сыном мужского пола, нареченным в честь нашего августейшего родителя Генрихом. И король, как и намеревался ранее, требует, чтобы английская знать вторично присягнула наследнице трона. Вместе с новостями мы получили и повеление явиться в июле в Нортгемптон, дабы в числе прочих лордов ещё раз поклясться в верности моей сестре.

Самым важным для меня во всём этом было то, что я вновь окажусь в обществе самых именитых вельмож и дам, смогу ослепить многих блеском и богатством, которые приобрела, став графиней Норфолкской.

Весь июнь я посвятила подготовке к этой поездке — обдумывала наряды, подбирала свиту, мои женщины вышивали эмблемы, гербы, вымпелы. Мне постоянно приходилось советоваться с Эдгаром, и эти хлопоты сблизили нас. К тому же за это время он ни разу не посетил Гиту — я доподлинно это знала от Пенды, откровенничавшего с моей Кларой. Преданный пёс Эдгара по-настоящему привязался к моей потаскушке-фрейлине и не чаял в ней души, не прощая ей только блудни с каменщиком Саймоном.