Фейри Чернолесья

К полуночи похолодало, иней посеребрил зелёные плети плюща у самого входа в Чёрный лес. В свете фонаря это смотрелось особенно красиво. В другой раз Элмерик непременно остановился бы, чтобы полюбоваться, но сейчас было не до того. Время близилось к полуночи, и он заволновался: где же обещанный путеводный огонёк?

Эрни же, напротив, был спокоен, как старый пёс после сытного обеда. Как только Элмерик пообещал ему флейту, Волынщик расслабился и всё-таки пропустил пару стаканчиков. От третьего его подзатыльником остановил дядька Рис. Мол, выпить для храбрости можно, но напиваться в дым — не дело.

Вместе с трезвостью Эрни лишился и страха, поэтому всю дорогу до самой кромки леса он с энтузиазмом пробовал звук Элмериковой флейты, порой восхищённо цокая языком.

— Ай, хороша! Словно чистый ручеёк журчит!

Вот и сейчас он наигрывал то одну песенку, то другую. Пальцы так легко и беззаботно бегали по отверстиям, что впору было позавидовать — Элмерик не знал, чему больше: спокойствию или мастерству?

— Может, нам следует вести себя потише? — не удержался он.

— Нет уж, им нас не запугать! Пускай все фейри Чёрного леса слышат: Эрни идёт! Дрожи, ничтожный Сорокопут!

Элмерик закатил глаза и, вдруг заметив в ветвях одной из сосен огонёк, заорал:

— Смотри-смотри, вон там!

Маленькая искорка, кружа, спустилась прямо к носу Элмерика: ему пришлось скосить глаза, чтобы разглядеть золотоволосую девицу размером со стрекозу с полупрозрачными стрекозиными же крылышками. Ну дела! Фея! А говорили, их даже в Чёрном лесу не осталось…

— Здравствуйте, — прошептал Элмерик, боясь лишний раз вдохнуть.

— Догони меня! — маленькая негодяйка в платье из листьев плюща щёлкнула его по носу и рванула прочь.

Элмерик бросился за ней. Он не раз спотыкался о корни деревьев, падал, поднимался, опять падал, проваливаясь сапогами в жидкую грязь, вдобавок нахватал на штаны кусачих репьёв. Где-то позади тяжело дышал Эрни. По крайней мере, Элмерик надеялся, что это именно Волынщик пыхтит, а не какой-нибудь болотный бес. Обернуться он не смел — боялся упустить из виду прыткую фею.

А та знай, хохотала:

— Бедняжки! Как же тяжела жизнь бескрылых созданий!

— Если мы заблудимся, Сорокопут будет очень тобой недоволен, — прошипел Элмерик.

Малышка зависла в воздухе, словно задумавшись (это позволило преследователям немного перевести дух), а потом мотнула головой.

— Не-а, ему будет всё равно, — и продолжила полёт.

Но тут уж Элмерик не дал себя одурачить — вспомнил, что как-никак является учеником чародея. Выхватил у Эрни из рук свою флейту и заиграл тягучую, как патока, мелодию.

— Что за шутки? — только и успела пропищать фея, прежде чем её крылышки слиплись и она шлёпнулась на кочку, выставив вперёд босые пятки.

— С помощью этих чар мой отец избавлялся от мух, — не без злорадства пояснил Элмерик.

И тут фея неожиданно зарыдала в голос.

Элмерик сперва опешил, потом, опомнившись, принялся успокаивать крошку:

— Ну-ну, хватит. Это не навсегда. Через пару часов ты снова сможешь летать.

— Правда? — она всхлипнула. — А «пара часов» — это сколько?

— Два часа. В общем, не очень долго.

Фея сложила руки на коленках и принялась считать:

— Раз и два, раз и два, раз и два… всё, пара часов прошла?

— Не настолько быстро, — Элмерик схватился за голову. Ну как, скажите, объяснить бессмертной фее, что такое время?

— И как же мы теперь долетим? Состязание вот-вот начнётся! — малышка была близка к тому, чтобы снова впасть в отчаяние.

— «Вот-вот» — это когда именно? — Элмерик сперва спросил, и лишь потом понял, что вряд ли получит внятный ответ. Так и вышло.

— Вот-вот — это вот-вот. Не больше и не меньше, — пожала плечами фея. — Давай сюда палец.

— 3-зачем? — Элмерик припомнил старинные истории, в которых дети совали пальчики в клетку с феями, а потом от них оставались только косточки. От пальцев, в смысле. Но иногда и от детей тоже.

— Понесёшь меня, вот зачем! — фея поднялась в полный рост, поправила локоны, отряхнула листья, из которых состояла её юбочка. — Или предлагаешь мне идти пешком?

— Тогда мы до утра не дойдём, — Элмерик протянул палец всё ещё с некоторой опаской, и малышка запрыгнула на него верхом. Ощущения были странными — как будто жук перебирает лапками.

— Н-но, поехали! — фея пришпорила его пятками.

— Куда?

— Прямо. Потом налево, потом направо, потом опять направо, дальше немного прямо и снова налево — смотри, не перепутай. Увидишь большой терновый куст — обойди его противосолонь трижды и топни ногой.

— Я уже запутался, — простонал Элмерик, но тут Эрни хлопнул его по плечу.

— Не дрейфь, Желторотик. Я всё запомнил. Пошли! — и первым зашагал вперёд.

Под его ногами хрустели ветки. Из-под корней на путников таращились чьи-то зелёные глаза, а какая-то птица, голоса которой Элмерик не знал, то ли плакала, то ли насмехалась из ветвей:

— Фьють-плох-путь! Фьють-плох-путь!

Доверять фее было так же глупо, как и пьяному волынщику. Одна заведёт потому, что такова её природа, другой — просто сдуру. Элмерик, ускорив шаг, обогнал Эрни: