Фейсбук-2020

В высказывании о. Дмитрия, назвавшего «бесплатными проститутками» женщин, живущих с мужчинами без штампа в паспорте, хуже всего желание замысловато оскорбить. Само бонмо, его глупость или игру в глупость, нет повода обсуждать. Грустна здесь тщательность в поисках слов - чтобы пожёстче, побольнее вставить этим лярвам свой пастырский пистон. Разве это по-православному, о. Дмитрий?

Сегодня День Святого Валентина, он не про похоть всегда мучительную, не про страсть гибельную, конечно, не про любовь, которая страдание, а про мимими и сюсюсю. Ими наполнено сегодня. Зато завтра Сретение Господне, праздник с глубоким смыслом, он про Симеона, который триста лет жил, чтобы встретить Младенца и уйти, наконец, с Богом. Смерть как освобождение, смерть как благодать. Сегодня поцелуйная прелесть милой жизни, со здоровым жадным аппетитом, а завтра ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром; яко видеста очи мои спасение Твое. И так каждый год, 14 и 15 февраля: где стол был яств, там гроб стоит - из самого великого, что сказано по-русски. Всех чествующих Валентина - с Валентином, всех празднующих Сретение - со Сретением Господним!

Что я все про культурное и красивое? Воспою-ка я простых подмосковных парней и сельское наше братство. У меня ведь дом в деревне и улетал в Таиланд я сейчас оттуда, а не из московской квартиры, да это и ближе: в Домодедово всего час езды. И приехали мы, как люди, за час сорок, времени навалом, и пошли в «Пекин», как по облаку, на регистрацию пошли, и подали мы паспорта, я - свой зарубежный, Никола - свой внутренний.

«Да - говорит - перепутал, но они ведь похожи». Спокойно так говорит, бесстрастно. Похожи, блять. И не то что бы он первый раз заграницу собрался, он в неё летает последние тридцать лет по три-четыре раза в год, но паспорта ему до сих пор похожи, что тут поделаешь, русский взял с собой, а международный дома томится, ждет своего часа. «А по этому нельзя? А почему? А ты уверен?» И хочется кричать в ответ, но до вылета все равно час сорок, неумолимые, нет, уже час тридцать семь.

Звоню Андрюше, который нас в аэропорт доставил, он уже на обратном пути, возвращайся, поедем домой, будем чай пить и думать, я ведь на штрафы попадаю, и самолетные, и отельные, и непонятно, стоит ли вообще лететь или дома остаться, ну его, чай будем пить дальше, нет зимой лучше занятия. И не думай, возражает вдруг Андрюша, я сейчас Димке позвоню, у него ключи от дома есть, заедет, возьмёт гребаный паспорт, и на полдороге мы с ним встретимся. Бесполезно, говорю, час тридцать семь осталось, уже час тридцать пять, это до вылета, мы гарантированно не успеем. Не мешай мне, просит Андрюша, отключайся, я Димке звоню.

Ну, отключился, пошёл на регистрацию, там хорошая тетка попалась, выдала нам посадочные талоны, мне, как положено, по документу, Николе из участия, по копии в телефоне: успеете получить паспорт, улетите, а нет - пропадут бумажки, и черт с ними. А героический Димка тем временем оторвался от ужина, от тёплой жены, от мягкого света за столом, от кровавой кремлевской пропаганды в телевизоре и ринулся на помощь. И сыграли мы в детскую эстафету с палочкой-паспортом: Димка передал его Андрюше из машины в машину, Андрюша на ходу из автомобиля мне. Двадцать пять минут оставалось до вылета. Ну и дальше мы кубарём с Николой валились в самолет через таможенный контроль, через контроль безопасности, через паспортный контроль, и я остаточным зрением - скорее, скорее - замечал, что все, абсолютно все работники аэропорта были в намордниках и многие пассажиры тоже, ведь кругом коронавирус, он здесь таится, он спрятался, и он впереди, зовёт и манит, мы приближаемся к нему на несколько тысяч километров, вот самолёт, уф! Успели! Самоотверженный Димка, родной мой Андрюша, человеческая тетка с регистрации, спасибо вам, спасибо! Живот свой за други своя. А други что в ответ? Итак, - хвала тебе, Чума, нам не страшна могилы тьма, ну и так далее. Ненавижу волос шотландских этих желтизну.

Вот есть прекрасная минималистская вилла, пространство почти сплошь из стекла, дом, состоящий из света, как в фильме «Паразиты». Дом под солнцем. Его легко представить и в Северной Америке, и в Европе, и в Африке, и в Австралии, и в Южной Корее, везде. Это общемировой дом. Он говорит на разных языках и населен людьми с разным цветом кожи и разного достатка, самыми жалкими, самыми дерзкими, самыми убогими, самыми восхитительными, всеми меньшинствами с волей и сочувствием. И с волей и сочувствием, с соучастием к ним все относятся, а как иначе? Вот этот дом на днях получил кучу «Оскаров». Pax Americana их получил на самом деле.