Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты

Царь был в приподнятом настроении, как, впрочем, и вся русская армия (чего нельзя сказать об австрийцах, переживших позор Ульма). Опасения Кутузова казались преувеличенными. Ведь на стороне союзников было численное превосходство — и в людях, и в орудиях. Боевые качества русских солдат даже в отступательных боях Кутузова под Амштеттеном, Кремсом, Шенграбеном проявились с блеском. Репутация русской армии за 100 лет, со времени Петра I, не проигравшей ни одного генерального сражения, была высочайшей в мире. Не потому ли Наполеон выглядел явно оробевшим? В союзном штабе у всех на устах были слова князя П.П. Долгорукова как очевидца: «Наполеон боится сражения!» В такой ситуации такому воинству во главе с двумя императорами вдруг повернуться спиной к противнику и отступать значило бы непоправимо унизить себя перед Отечеством и Европой. Все это побуждало царя и весь союзный генералитет отнести пораженческий синдром Кутузова за счет его возраста (ему тогда уже пошел седьмой десяток) и желания перестраховаться. «Многие, — свидетельствует очевидец, — шептались и болтали даже, что Кутузов помешался на ретирадах»[247]

.

Великий С. М. Соловьев приводил еще один довод против кутузовского предложения отказаться от сражения с Наполеоном и отступать. «Уклониться от решительной битвы, когда такой полководец, как Наполеон, ее хотел, трудно, невозможно. Надобно отступить, но для этого надо иметь план отступления, надо знать, куда отступать, с какими средствами и какие средства можно найти в стране, куда будет направлено отступление. Отступать в Венгрию: но что такое Венгрия? Не надобно забывать, что русский главнокомандующий был в чужой стране, ходил ощупью, впотьмах».

Существует расхожее мнение советских историков, заимствованное у А.И. Михайловского-Данилевского, о том, что Александр I якобы «отстранил» Кутузова и сам «руководил» битвой при Аустерлице[248]

. Утрируя это мнение, В.Д. Мелентьев объявил даже, что в той битве «русскими войсками распоряжались иностранцы: генералы и полковники Вейротер, Гогенлоэ, Лихтенштейн, Вимпфен, Буксгевден, Ланжерон и другие».

Мало того что Мелентьев «забыл» здесь о таких русских генералах (не говоря уж о полковниках), как П.И. Багратион, Д.С. Дохтуров, М.А. Милорадович, Ф.П. Уваров, А.С. Кологривов, П.П. Долгоруков, Н.М. и С.М. Каменские и много других, — он не учел, что все перечисленные им «иностранцы» (равно как и россияне) находились в распоряжении

Кутузова, причем ни Гогенлоэ, ни Лихтенштейн к русским войскам прямого отношения не имели, они командовали союзными, австрийскими войсками.

Главное же, Александр I не только не отстранял главнокомандующего Кутузова, но и не вмешивался в его распоряжения, а лишь в самом начале битвы поторопил его с атакой. Когда три колонны левого крыла союзников уже шли в наступление, 4-я колонна все еще задерживалась на командных Праценских высотах. Александр I осведомился у Кутузова: «Михайло Ларионович! Почему не идете вперед?» Кутузов ответил: «Я поджидаю, чтобы все войска колонны пособрались». Теперь улыбнулся Император: «Ведь мы не на Царицыном лугу, где не начинают парада, пока не придут все полки». «Государь, — возразил Кутузов, — потому-то я и не начинаю, что мы не на Царицыном лугу. Впрочем, если прикажете!..» Далее и у А.И. Михайловского-Данилевского, и у Н.К. Шильдера следует одна и та же фраза: «Приказание было отдано»[249]. Так оба придворных историка подчеркнули, не называя имени того, кто отдал приказание, согласованную

волю Государя и его военачальника.

Центральная, 4-я, колонна союзников с главнокомандующим и двумя императорами пошла вперед, оставляя Праценские высоты и не зная, что этого момента очень ждал и теперь с удовольствием зафиксировал третий император — Наполеон. Он с той минуты, когда проводил «шалуна» Долгорукова, был уверен, что союзники его атакуют, и приготовился нанести встречный удар по центру союзной армии. Такой удар сулил ему наибольший успех в том случае, если бы войска союзного центра спустились с Праценских высот. Все так и произошло.

Удар Наполеона по 4-й колонне был страшной силы. По воспоминаниям А.Ф. Ланжерона, «колонна была раздавлена и рассеяна меньше чем в полчаса»[250]. Александр I, Франц I и Кутузов сразу потеряли друг друга из виду. Франц, увлеченный потоком бегущих австрийских солдат, умчался с поля сражения на лихом коне. Александр I своих солдат пытался остановить, кричал им: «Стой! Я с вами! Я подвергаюсь той же опасности!» Его не слушали. Кто-то доложил ему, что Кутузов ранен. Царь послал к главнокомандующему своего лейб-медика Я.В. Виллие.