Феликс Дзержинский. Вся правда о первом чекисте

Совнарком, располагая скромными силами, напротив, действует решительно и хитро. На Съезде Советов заседание отменяется, предложено перейти к работе во фракциях. Большевики потихоньку покидают Большой театр. Оставшиеся там левые эсеры вместе с их лидером Марией Спиридоновой оказываются заложниками, под охраной латышских стрелков. Это для начала.

Основная надежда правительства – на Латышскую стрелковую дивизию численностью 720 штыков, 72 конных разведчика, 40 пулеметчиков при 12 орудиях и четырех броневиках. Командует дивизией Вацетис. Утром 7 июля в условиях густого тумана (ночью шел грозовой дождь) латыши занимают почтамт, телеграф. Противник отвечает ружейным и пулеметным огнем. Тогда заговорила артиллерия (туман позволил подтащить орудия к штабу Попова на 200 шагов). Желающих сражаться до последнего патрона у восставших нет. Они бегут из особняка на Трехсвятительском. Дзержинский кричит им вслед из подвала: «Мерзавцы!».

Из главарей мятежа по горячим следам удалось задержать только Александровича. Вечером того же дня по решению коллегии ВЧК он был расстрелян. Еще 13 рядовых сотрудников комиссии приговорили к высшей мере за участие в убийствах и мародерстве. С организаторами этого странного мятежа обошлись мягко: ревтрибунал 27 ноября 1918 года назначил им незначительные сроки тюремного заключения. Попов бежал к анархистам, в конце Гражданской войны он был пойман и расстрелян.

Еще одна партия в России покончила самоубийством.

А кто такие левые эсеры, спросим на прощанье? Стоит ли сожалеть об их поражении?

Сожаление вызывает сам факт, что правительство лишилось «сдержек и противовесов». Однако по своим взглядам на будущее России сторонники Камкова, Спиридоновой, Карелина, Прошьяна – сущие безумцы. Упаси Бог любое государство от такой «альтернативы». Достаточно посмотреть, как левые эсеры представляли себе войну с Германией после разрыва Брестского мира.

Республика будет раздавлена. Это они понимают. Но левые эсеры возлагают надежды не на победу в войне, а на… «восстание». В захваченной и ограбленной стране народ возьмется за вилы. На съезде своей партии накануне мятежа Мария Спиридонова говорила:

– После разрыва мирного договора германские империалисты пришлют карательные экспедиции – это наше спасение. На Украине они создали восстание. Никакими лозунгами, никакими митингами мы не в состоянии поднять крестьянство, сейчас скашивающее хлеб, на отпор. Когда же карательными экспедициями будет покрыта вся Россия, народ станет сопротивляться.

Ничего себе программа! Отдать страну на разграбление, а мужиков загнать в партизаны. Эта партия считалась «защитницей интересов крестьянства».

8 июля, на другой день после подавления левоэсеровского мятежа, Феликс Эдмундович подает в Совнарком заявление об отставке:

«Ввиду того, что я являюсь, несомненно, одним из главных свидетелей по делу об убийстве германского посланника графа Мирбаха, я не считаю для себя возможным оставаться больше во Всероссийской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и пр. в качестве ее председателя, равно как и вообще принимать какое-либо участие в комиссии. Я прошу Совет народных комиссаров освободить меня от работы в комиссии».

Прошение Феликса Эдмундовича удовлетворено. Он дает многостраничные свидетельские показания по делу о восстании. Но через некоторое время, обретя душевное равновесие, возвращается в свой кабинет. Бумаги подписывает, не указывая должности. Исполняет обязанности председателя комиссии пока Яков Петерс. С 22 августа Дзержинский вновь – глава ВЧК.

Накануне

Некоторые исследователи (прежде всего, следует назвать Сергея Кара-Мурзу) рассматривают Гражданскую войну как противостояние Октября с Февралем.

Присутствие деятелей Февраля в белых рядах в самом деле очень заметно. Идеологами здесь кадеты и правые эсеры. Почти весь белый генералитет выдвинут на первые роли Временным правительством. Офицеры по большей части – разночинцы (кадровых поглотила «черная дыра» нашей истории – германская война). Деникин – потомок крепостного крестьянина. Царских чиновников белые лидеры встречают неласково, бывших жандармов – враждебно. В программах антибольшевистских движений есть пункт, гласящий, что будущее устройство России решит Учредительное собрание или иной подобный орган. На Кубани продолжает действовать почти социалистическая Рада, на всех углах порочащая белое воинство.

И все же там, где идет настоящая борьба, где удача клонится то на одну, то на другую сторону, большевикам противостоит не Февраль, а военная диктатура корниловского толка. Да и большевики уже – не совсем Октябрь…

К 1919 году ситуация приняла ясные очертания. На полях Гражданской сражаются две диктатуры: красная и белая (пролетарская и буржуазно-помещичья, по другой терминологии). Февраль – третья мешающая сила. «Они болтаются между нашими окопами и окопами противника, а здесь их задевает и наша, и деникинская пуля… Своими действиями они приносят порой больше зла, чем открытые контрреволюционеры», – писал о меньшевиках чекист Лацис.