Феликс Дзержинский. Вся правда о первом чекисте

Отправляя чекистов на задания или принимая сотрудников на работу, председатель ВЧК дает им напутствия. Какие? Знаменитая фраза про «чистые руки, горячее сердце и холодную голову» в его текстах и речах вообще не отыскивается! В первых воспоминаниях о нем этой формулы нет. Следователей он всегда предостерегает от рукоприкладства. Учит, что надо всячески подчеркивать, что чекист – исполнитель воли партии. Часто задание значительно превышает компетенцию сотрудника ВЧК (кадров ведь не хватает). Один из его молодых подчиненных, увидев на мандате, какие полномочия ему предоставляются, испугался: «А если я их превышу, ошибусь?». Услышал ответ: «Если вы ошибетесь в пользу государства, то будет хорошо. Но если превысите права в личных целях, то вы сами знаете, что будет».

В окружении Дзержинского много людей мужественных, готовых работать в тылу врага. Он им особенно благоволит. Так, неоднократно переходил линию фронта член коллегии ВЧК Павлуновский, впоследствии возглавлявший органы ЧК в Сибири и на Дальнем Востоке. Любимец московских чекистов, француз Делафар, весной 1919-го отправился нелегально в Одессу, вести агитацию среди своих соотечественников. Был выслежен французской контрразведкой и расстрелян. Умер, отказавшись от повязки на глаза, со словами: «Да здравствует мировая революция!». Отступая под натиском деникинских войск, красные оставили в их тылу несколько сотен нелегалов, в основном под видом заключенных в тюрьмах. Чекист Муравьев сумел внедриться в окружение Антонова, организатора Тамбовского восстания. С его помощью удалось выманить нескольких руководителей повстанцев в Москву, Тулу, Воронеж и там арестовать. Эти сотрудники ВЧК для Дзержинского «братья». На случай их провала, сулящего неизбежную мучительную смерть, конечно, надо позаботиться, на кого их можно поменять. Да, наметить заложников.

Феликс Эдмундович старается держаться настороже, но часто он бывает слишком доверчив и неосторожен. На допросе у Петерса документ из дела Мельгунов бы не стащил (и разговор у них не длился бы три часа). В 1918 году в Петроградской ЧК на высокой должности под фамилией Орлинский работал бывший царский контрразведчик Орлов. Дзержинский его узнал (бывал у него на допросах), но почему-то поверил, что тот искренне сотрудничает с большевиками. Осенью «Орлинский» был разоблачен как белый агент, хотя сумел уйти. А мятеж левых эсеров 6 июля? Он готовился чуть ли не в кабинете у председателя ВЧК (Александрович имел свободный доступ к печати и кассе)!

С момента объявления Совнаркомом красного террора к главе Всероссийской чрезвычайной комиссии приходит международная известность. Особого свойства, да. Его начинают называть «красным палачом». Как относится к этому Феликс Эдмундович? В принципе спокойно, ведь это – «буржуазная пресса». А для дела революции только польза, что перед ее карающим мечом трепещут. Он пишет сестре Альдоне: «Для многих нет имени страшнее моего», – пожалуй, не без гордости. Вместе с тем председателю ВЧК нравится демонстрировать, что в жизни он не так страшен. После допроса – вручить подозреваемому пропуск на свободный выход; посмотрев в изумленные глаза, сказать: «А чему вы удивляетесь? Вы думали, что чекисты звери? Нет, мы невиновных не сажаем! До свидания». Кажется, преподносить неожиданности такого рода Феликсу Эдмундовичу доставляет удовольствие. Он ведь не жесток.

Но что думают о нем за границей жена, подрастающий сын? Дзержинский пишет Софье Сигизмундовне в Швейцарию: «Обо мне ты можешь иметь искаженные сведения из печати, и, может быть, уже не стремишься так ко мне». В первых числах октября – в разгар красного террора – председатель ВЧК выезжает на встречу с семьей. Поездку эту Феликс Эдмундович предпринял по настойчивому совету Якова Свердлова, рассказывала вдова председателя ВЦИК Клавдия Новгородцева. Выздоравливающий Ленин поддержал. По-видимому, так и было. Вряд ли сам Дзержинский стал бы проситься в отпуск в столь тревожное для революции время. Но в октябре Красная армия наступает, заговоры как будто раскрыты. А без семьи, живя в кабинете с умывальником, их товарищ долго не протянет, могли рассудить Ленин и Свердлов. Так или иначе, Феликс Эдмундович сбрил бородку, усы и шевелюру, приоделся по-заграничному и с документами на имя Феликса Доманского сел на поезд. С ним отправили Варлаама Аванесова, секретаря президиума ВЦИК, возможно, на случай дипломатических затруднений.

Софья Сигизмундовна в тот момент работала в Берне секретарем советской дипломатической миссии, открывшейся в сентябре. Жила она с сыном в маленьком пансионе. Дзержинский о своем приезде ее не оповещал, и можно представить, с каким удивлением после почти восьмилетней разлуки она смотрела на этого бритого, стриженного наголо мужчину, худого, казавшегося ей пожилым. Маленький Ян знал отца только по фотоснимкам – пришлось знакомиться заново. Заботливый родитель привез ему конструктор, купленный в Берлине.

Из сумрачного Берна семья уехала в живописный Лугано. Кофе на балконе гостиницы, озеро в окружении гор…