Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1

Мгновение я оставалась неподвижной, положив голову на его бедро и разделяя с ним уходящую красоту.

Потом я забралась под одеяло и легла рядом с Шурой. Он приподнялся на локте и посмотрел на меня сверху вниз. Я закрыла глаза.

Как легко было достичь оргазма в молодости. Теперь он стал предметом поиска для центра моего «я»; это трудная работа, это битва за необъяснимую вещь, для которой я даже не могу подобрать названия. Сначала нужно, чтобы нити собрала воедино душа, и лишь потом тело может ослабить их.

Музыка Рахманинова рисовала в воображении гигантские лепестки чувственного фиолетового и розового цвета с тычинками мерцающего желтого посередине. Джорджия О'Киф[65], без всякого сомнения. Вдруг где-то вдалеке разгорелось крошечное пламя. Огонь медленно распространялся и нес с собой почти невыносимую сладость, затоплявшую все вокруг. Я чувствовала ее все сильнее по мере того, как пламя становилось ближе ко мне, проходило сквозь меня.

Шура оказался прав: я «растянула» 2С-Т-2 больше чем на десять часов. Около восьми вечера я закончила печатать свой отчет и пошла в кабинет Мастера, чтобы вручить плоды своего труда лично ему в руки. Шура хлопнул себя по щеке и сказал, что глазам своим не верит, не может быть, чтобы я отдала ему свои заметки без обычной задержки в несколько недель. Я продемонстрировала ему полное пренебрежение и бросилась вон из кабинета, очень довольная собой.

Я привезла из дома суп, густой гороховый суп по-голландски, с кусочками ветчины. Мы сели ужинать в гостиной. Я включила телевизор, там повторяли одну из старых серий про Коломбо с Питером Фальком в главной роли. В течение следующих полутора часов мы сидели перед телевизором, как загипнотизированные, отлучаясь лишь во время рекламы в ванную или за добавкой супа.

Ковры и стены теперь вели себя спокойнее, и энергетическая дрожь в моем теле наконец-то превратилась в мягкое приятное жужжание.

Прижавшись к Шуриной спине и уже погружаясь в сон, я вспомнила письмо к Урсуле. С непоколебимой уверенностью я осознала, что Шура отошлет его.

Глава 30. Окончание

Ответ Урсулы пришел через две недели. Она написала письмо на двух страницах и приложила к нему мое, требуя объяснений. Гнев, боль, ощущение, что ее предали, возмущение, шок, горечь - в письме была целая гамма эмоций.

Шура чувствовал явное облегчение. Он широко улыбался мне, протягивая письмо. Я просмотрела письмо и поняла, что хотя бы ее ревность и огорчение указывают на то, что она действительно любит Шуру.

Но это предположение я удержала при себе.

Интересно, подумала я, что она умудрилась совершенно пропустить в моем письме (по крайней мере, она не упомянула об этом) главную и, несомненно, позитивную мысль. Я попыталась поставить себя на ее место - насколько смогла - и пришла к выводу о том, что - в конце концов, по крайней мере - я бы хоть как-то посочувствовала, хоть немного пожалела человека, написавшего такое письмо, как мое, любую женщину, которая вынуждена сказать своей сопернице: ты выиграла, а я осталась ни с чем; будь счастлива и сделай счастливым его, и благослови тебя Господь. Оказавшись на ее месте, на самом деле я бы обратилась к проигравшей женщине с благодарностью. Ну, со временем.

Все, что она написала, кричало об уязвленной гордости, что, разумеется, было понятным. Однако она никак не прореагировала на мое упоминание о тревоге и страданиях Шуры. Она даже не разозлилась на него за то, что он сомневается в ней, что, без сомнения, сделала бы я.

Но, в конце концов, я же не была Урсулой. Мне не хватало информации, чтобы понять ее жизнь, среду, в которой она жила, или ее образ мышления. Я располагала лишь Шуриным отношением к ней, анализом Бена и разрозненными сведениями, собранными из ее писем. У меня сохранялось такое ощущение, что я вглядываюсь в нее через темное стекло.

Странно, почему она не позвонила ему после того, как получила мое письмо? А ты-то думала, что она сразу же позвонит и выльет на Шуру все свое удивление, возмущение и т. д. и т. п. Забавно.

Через неделю, в четверг вечером, Шура позвонил мне и сказал: «Ну, наверное, вот оно!»

- Что оно? - мой желудок ухнул куда-то вниз.

- Она приезжает. Она выезжает в следующую среду и приедет сюда ровно через неделю, чтобы на этот раз остаться навсегда. Она звонила и сказала, что твое письмо заставило ее осознать, что она больше не может откладывать объяснение с Дольфом. Так что оно состоялось. Она попрощалась с мужем и попросила близких друзей присмотреть за ним после ее отъезда и... - в голосе Шуры послышалась хрипота, но потом он взял себя в руки. - Спасибо, Элис. Спасибо тебе за письмо. Я никогда этого не забуду, ты знаешь.

- Я знаю, - подтвердила я, не давая воли чувствам. Только после того, как разговор будет закончен.

- Может, ты бы приехала ко мне в последний раз, чтобы мы поговорили? Я могу попросить об этом? - в его голосе зазвучали тревожные нотки.

Я должна забрать оттуда все свои вещи, все, что я там могла оставить. Мне будет тяжело, ведь все будет в последний раз. Возможно.