Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1

Лишь один раз я ощутила страх. Когда я ехала по наклонному съезду с автомагистрали, в зеркало заднего вида я увидела на левой полосе мужчину, который вел тяжелую серебристую американскую машину. Он мчался на большой скорости. У него было поразительное выражение лица, отражавшее смесь крайнего возбуждения и злорадства. Он улыбался самому себе. Когда его машина поравнялась с моей, я поймала психический импульс сидевшего за рулем мужчины, - сильный и хищный, он был похож на акулу. Я мельком взглянула на его профиль и отвернулась.

Пусть стены твоего замка будут неприступными, а мост через ров поднят. Не вступай в психический контакт. Этот человек опасен. Снизь скорость и позволь ему обогнать тебя.

Когда он наконец-то исчез из вида, я осознала, что даже дыхание задержала. Я медленно выдохнула.

О Боже! Что ЭТО был за человек?

Мне потребовалось время, чтобы окончательно стряхнуть прилипший ко мне след тьмы, который оставила после себя серебристая машина.

Через двадцать минут я уже стучалась в дверь небольшого дома Адама. Он знаком предложил мне войти, а потом заключил меня в свои объятия, которыми он славился в нашем дружеском кругу. Несомненно, эта слава была заслуженной, потому что его объятия всегда дарили энергию, силу и говорили о глубоком принятии другого человека. Я часто повторяла Адаму, что у него были самые притягательные объятия во всей Северной Америке; человеку, которого он обнимал, требовалось собрать в кулак всю свою волю, чтобы разомкнуть его руки. Обычно на эти мои слова Адам смеялся и нежно похлопывал меня по щеке. Однажды он сказал: «Ну, я считаю хорошие объятия одной из немногих оставшихся у меня чувственных привилегий!»

Я знала, что в действительности Адам использовал объятия с той же целью, с какой использовала их я сама. Крепкие объятия нужны были не только для того, чтобы поприветствовать друга, но и установить связь с сокровенной его частью, почувствовать его эмоциональное и духовное состояние. Эта информация шла не через руки; она передавалась от одного солнечного сплетения к другому. Крепкие дружеские объятия -это единственный приемлемый с социальной точки зрения способ приблизиться к телу человека, который не является твоим любовником.

Я села на старый коричневый кожаный диван Адама и хранила молчание, пока он устраивал магнитофон на низком столике передо мной. «Все в порядке, - сказал Адам, усаживаясь на стул. - Магнитофон начал записывать. Пленку я отдам тебе, когда будешь уходить. Теперь расскажи мне, что происходит».

Я начала свой рассказ.

Пока я очерчивала основные моменты последних нескольких дней, слезы снова хлынули у меня из глаз. Я извинилась перед Адамом и объяснила, что я рыдаю все время, и попросила не обращать на это внимание. «Хорошо, не буду», - пообещал он.

Один раз он прервал меня, чтобы сказать следующее: «Видишь ли, без толку пытаться понять смысл того, что ты сейчас переживаешь, поскольку все выводы, к которым ты приходишь, возможно, будут ошибочными. Перестань тратить время на теории. Просто описывай».

- Ладно, - сказала я, чувствуя замешательство, потому что я не совсем понимала, как смогу удержать себя от попыток что-то объяснить, понять и придать всем происходящему какую-то форму. Потом до меня дошло; Адам не хотел, чтобы я использовала свой интеллект для контроля всего этого беспорядка и, таким образом, рисковала подавить эмоции, которые было нужно пережить и от которых нужно было освободиться.

Адам сидел напротив меня, смотрел и слушал.

- Многое из того, что происходит, например, тот сон наяву - действительно экстраординарные вещи, - заключила я. – Если бы я испытала эти переживания во время эксперимента с галлюциногеном, я пришла бы в восторг и была бы благодарна, понимаешь? Но слишком много печальных и болезненных сторон бытия проносятся сквозь мое сознание, и хуже всего то, что временами мне кажется, что все это бессмысленно. Может быть, я просто настроена на это ощущение бессмысленности, от которого большинство людей страдают хотя бы раз в жизни, а также на отчаяние, приходящее вместе с отсутствием смысла Это хуже всего.

Адам кивнул.

- А для меня вообще нет никакого смысла переживать это, потому что, если я в чем-то и уверена, Адам, то это в том, чему меня научили галлюциногены, - в том, что все, даже самая последняя вещь во вселенной, в высшей степени обладает смыслом!

Я поделилась своим беспокойством за Шуру: «Он всегда помогает мне, дает мне любовь, поддержку и уверенность, но я волнуюсь, как бы он не вовлекся во все это, переживая за меня...»