Феникс

«Саня, дружище! От деревни до речки меньше десятка километров, но войск понатыкано много. Другой берег пока что наш. Не жди вечера, выбирайтесь. Чтоб по пути вас за задницу не взяли, пошумлю в стороне, отвлеку оуновских засранцев, егерей и батальон охраны тыла. По-другому уйти не получится, мне об этом один местный житель на пальцах объяснил. Мою простыню передашь кому следует. Лихом не поминай, целую в десны. Да! Чуть не забыл, старлей в лесу засланцем оказался, он вас снотворным траванул, но о нем забыть можно. И еще, рацию притопи, с ней вам реку не переплыть. Ветер».

Убрались, как советовал. Деревня давно за спиной осталась, а справа темным пятном опушка леса нарисовалась. Едва видна. Приняли левее и уходили по крутоватому откосу, по майской поре поросшему высокой травой. Пригибаясь, почти на карачках ползли, по очереди подтаскивая за собой раненого радиста. Все потому, что сравнительно неподалеку усматривалось хаотичное движение вооруженных людей в униформе вермахта. Когда со стороны леса послышалась стрельба, военные быстро ретировались с открытого места и пешим порядком убрались к лесным пределам. Все как Ветер спланировал! Теперь в отрыв… Так и ушли.

Сейчас у реки вспомнил о молодом парне, благодаря которому они еще живы. Ну что за человек? Ведь могли бы вместе попытаться проскочить. Да! А могли ли?..

Дождался, когда облако на ночном небосводе затянет тонкий лунный серп и хоть чуть-чуть затемнит высокое майское звездное небо, придирчиво осмотрел бойцов, напомнил об осторожности. По-прежнему спокойна река, лишь легкий бриз что-то шепчет камышу. А камыш не слышит, тоже спит. И плавни спят. Только они бодрствуют. Распорядился:

— Старшина, рацию притопи…

— Жалко, командир!

— Топи, куркуль! Не допрем. Чернобров, хватаем Паничкина под мышки. Пошли!

В воду входили, стараясь не хлюпать ногами. Берег топкий, а вода совсем не теплая.

— Поплыли. Загребай потише.

Хлюп… Хлюп… Хлюп…

Совсем беззвучно выплывать не получается. Когда в водоворот потянуло, шумнули.

Берег уже близко, но не виден. В эти мгновения хочется сжаться в комочек, стать невидимкой. Неужели заметят? Выгребают все трое, даже Паничкин пытается помогать. Внутри все напряглось, замерло. Зубы от напряжения и холодной воды начинают непроизвольно выстукивать дробь. Что-то будет, когда подплывут?

Справа и слева по реке в небо поползли одна за другой ракеты, и их дугообразные траектории сходились где-то вверху над водной полоской. Заметил? Нет? Ведь в ночном воздухе отчетливо поплескались, когда преодолевали круговерть водоворотов. Из-за темного нагромождения камышей, со стороны пляжа, скороговоркой застрочил пулемет, веером разбрасывая горячие кусочки свинца в недалеком приближении от разведчиков.

— Ныряй! — тяжело загребая одной рукой, выдохнул Карпенко.

Вместе с Паничкиным ушли с головой под воду. Александр ни на минуту не отпускал от себя радиста, тянул его, вырубившегося, в глубину. Может, почувствовал, что беда над головой прошла, может, из-за нехватки воздуха в легких, но работая ногами, потянул вверх. Вынырнули. Остальные тоже все живы, вот только радист аморфный. Только сейчас не до рефлексии, доберутся к своим, там глянут, что с человеком. Может, воды нахлебался.

Чернобров перехватил радиста, загребая рукой, поплыл. Ну и они за гигантом. Берег вот он, совсем рядом. Пулеметы на немецком берегу снова ожили, бешено вспарывая темноту и гладь реки длинными трассирующими колючками очередей.

Уже не соблюдая тишину, Чернобров прикрикнул:

— Надда-ай!

В полной темноте подплыли под нависающий крутой берег. Не говоря ни слова друг другу, каждый испытывал невыразимое чувство радости. Дошли.

А и вправду дошли, только ногами до дна не достать, приходится бултыхаться, как… гм!.. это самое в проруби, ожидая, что их действительно заметят и как куропаток…

— Браточки-и! — позвал старшина.

— Стой! Стрелять буду! — хрипловатый окрик по-русски прозвучал с верхотуры обрыва.

Карпенко прорвало на мат, в конце концов, перешедший в нормативную лексику:

— Ополоумел?! Зови командира, скажи, разведка возвратилась… И веревку там кто бросьте! Вымотались, потонем!

— Ща-а!

Когда они, считай под конвоем, добрались до штаба чужой дивизии, даже не соседней, было еще темно, но чувствовалось приближение рассвета. Мокрые, страшно уставшие. Одно радовало, Паничкина в медсанбат отправили.

— Куда их? — спросил сопровождавший сержант.

Дежурный по штабу старший лейтенант невыспавшимися глазами окинул троих разведчиков, приказал:

— Во второй дом веди, к капитану Приходько. Ему уже сообщили, ждет.

— Слушаюсь!

Капитан Приходько не смог задержать у себя. После доклада в штаб армии разведчиков немедленно велели доставить не куда-нибудь, а прямиком в штаб фронта.