Фенимор. Смертельная схватка

И так, ранним холодным утром в полутёмном подземном убежище проснулся высокий, худощавый мужчина с обветренным, измождённым лишениями лицом и светлыми, колючими глазами. Поддавшись приступу ностальгии, Фенимор достал из внутреннего кармана камуфлированного комбинезона чудом сохранившуюся фотографию. С помятого снимка, вытащенного когда-то из-под развалин, улыбалась его семья.

– Господи! Как же я тут без вас и один?

К горлу подступил комок. Фенимор тяжело вздохнул, спрятал фотографию в нагрудный карман и направился к металлической стремянке, которая позволяла заглянуть в крошечное, размером с ладонь, окно. Через установленное на потолке бронированное стекло струился мутный рассвет. На светлеющем небосклоне сверкали незнакомые созвездия и бледная, занимавшая половину неба Луна.

– Привет, глазастая. Ты опять опустилась слишком низко и принесла с собой северный ветер, вот позёмка и воет, словно голодный пёс.

Спустившись со ступеней вниз, Фенимор подошёл к сколоченному из досок столу и смахнул крошки с лежавших на нём газет. Так и не обнаружив остатков пищи, он торопливо зажёг свечу. Пламя подёргалось и загорелось ровным светом.

– Кислород, кажется, в норме, – обрадовался Фенимор.

На столе стояла недопитая с прошлого дня кружка с заваренным сушеными листьями чаем.

– Может быть, еще не испортился? – с надеждой подумал Фенимор, с подозрением разглядывая содержимое металлической посудины. Жидкость покрывал тонкий белый налёт.

– Житья нет от этой плесени!

Виктор с отвращением выплеснул чай на земляной пол.

– Придется обойтись водой, – пробурчал он и направился в угол подвала, где из земли торчала металлическая труба самодельного артезианского колодца. Дёрнув за рукоять рычага, Фенимор плеснул в кружку ледяную жидкость, сделал несколько глотков и, поёживаясь от холода, вернулся к столу. Взглянув на показания встроенных в комбинезон приборов, он нахмурился. Термометр показывал плюс один градус по Цельсию, а зарядка обогревательных элементов составляла десять процентов. Следовало срочно зарядить аккумулятор.

– Сделаем всё по старинке, – решил Фенимор и направился к самодельной печурке, сложенной из потрескавшихся от огня кирпичей, накрытых куском железа.

В запасе ещё имелись поленья. Их могло хватить для зарядки комбинезона минут на сорок. Огонёк побежал по древесине, металлический лист раскалился от жара, и от кирпичей повеяло долгожданным теплом. Фенимор присел у огня, и специальные элементы ВКМ принялись поглощать тепловую энергию.

Пока индикатор аккумулятора медленно полз по циферблату, Виктор обдумывал планы на текущий день. Задача представлялась ему простой. Фенимор планировал добраться до колонии железнодорожников, зарядить аккумулятор комбинезона и купить немного еды. Дрова в печи догорели.

– Ну, вот, и всё. Пора выбираться наружу.

Фенимор подождал, пока погаснут последние искры в печи, включил обогрев ВКМ на средний уровень, взял рюкзак, надвинул на глаза капюшон, запер убежище и стал подниматься по самодельным ступеням, ведущим на изуродованную землетрясением улицу. Неприметную трещину в земле, где находился вход в жильё, он завалил фанерой и досками. Такая маскировка помогала сберечь припасы от грабителей, наводнивших в последнее время округу.

Оказавшись на поверхности, Одиночка перебрался через груду камней и спрятался среди развалин соседнего дома. Поёживаясь от холода, он оглядел пустынную улицу, высматривая не выследил ли кто его жилище, и привычным движением вытащил респиратор. Термометр показывал минус восемнадцать градусов Цельсия. Дул слабый ветер. Не содержащий частиц пыли и ядовитых испарений прозрачный воздух радовал каждым глотком, и Фенимор спрятал респиратор в рюкзак. На небе не было туч, и огромная Луна освещала город лучше любого прожектора. Опасное путешествие обещало превратиться в прогулку.

Фенимор миновал разрушенную соседнюю улицу и вышел на перекрёсток. За ним тянулся пустырь. Вдали маячили знакомые развалины детского сада. Освещённые Луной руины отбрасывали на развороченную землю причудливые тени. Казалось, что сейчас они оживут и начнут двигаться в таинственном танце. Знакомое место навевало уныние и жуть.

Одиночка ещё раз прокрутил в голове маршрут. По нему он проходил не одну сотню раз. Он жил в этом районе и знал каждый камень, каждую яму и, при желании, мог добраться до колонии железнодорожников с завязанными глазами, но место, где он когда-то гулял с детьми, заставило вновь испытать тоску. Одиночка присел на груду камней и погрузился в воспоминания. Хлипкие детсадовские ворота непонятным образом уцелели во время землетрясения, и нарисованный на них зайчонок с бантом по-прежнему смотрел на мир раскосыми заячьими глазами.