Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст

Лагеря были призваны отсечь от общества бродяг, преступников и прочий контингент, представлявший социальную или политическую угрозу. В отличие от тюрем и прочих учреждений пенитенциарной системы, лагерь предполагал коллективное содержание заключенных, выводя тем самым (часто ввиду чрезвычайных обстоятельств) такую систему за пределы привычных юридических процедур. На протяжении XIX и начала XX века лагерные системы применялись в самых разных странах, чаще всего во имя установления контроля над «проблемными группами населения»; объединяли их изнурительная работа, штрафные пайки и мизерная оплата труда. Лагеря метрополии в основном были предназначены для «опасных» и иных «нежелательных» элементов. Лишь попав в благодатную колониальную почву, британские лагеря дали богатые всходы. Авторитарная природа имперского правления, направленная на расовую и культурную инаковость, подчас скрытая от общественного контроля, побуждала чиновничий аппарат использовать множество поводов (как физических, так и психологических) для принудительной отправки групп подозреваемых в лагерные учреждения. Конечно, трудовые, концентрационные лагеря, а за ними и лагеря смерти заслужили свою недобрую славу в веке двадцатом, однако уже в предыдущем столетии Британия и прочие колониальные державы скопили предостаточно культурных, материальных и политических предпосылок, определивших дальнейшее развитие этой системы.

Учитывая практически общемировой размах лагерной системы Великобритании, не будет большой натяжкой рассматривать ее как прообраз ранних советских и нацистских лагерей. Даже больше: именно британская система управления выработала структурные и идеологические предпосылки, задавшие тон всему дальнейшему развитию лагерных систем. Имперской администрацией был выработан замысловатый логистико-бюрократический аппарат, призванный отслеживать и контролировать чуждый или потенциально опасный контингент. Сама психологическая установка на допустимость и периодическую необходимость отсекать от общества ту или иную неблагонадежную социальную или расовую группу также появилась именно в Британской империи, откуда и распространилась по всему западному миру. Кроме того, как важное орудие в возделываемом империей мировом саду, лагеря наполнялись просветительским пафосом классификации и определения людских масс по всему пространству земли, для чего необходимо было прополоть ее, выкорчевывая потенциальные сорняки во имя общественного порядка и процветания[464]

. Лагеря Британской империи – плоть от плоти системы принуждения и надзора – прекрасно вписались (и им же были, следовательно, оправданы) в дискурс социального благоденствия, гуманистического пафоса и в целом забот о «санитарной реформе» – словом, императивов, легитимизировавших европейское господство, ладно проповедовавшихся, но далеко не столь ладно претворявшихся в жизнь.

Часто при помощи лагерной системы британское правительство пыталось совладать с чрезвычайными ситуациями вроде голода, эпидемии или войны. Конечно, система развивалась, отталкиваясь от обстоятельств и конкретных ситуаций, но сам факт ее развития позволяет глубже вникнуть во внутреннее устроение западной культуры, породившей институт внесудебного лишения свободы. Британские лагеря – эти артефакты нашей социально-политической современности, принадлежавшие первому государству «современного» типа, – приглашают познакомиться с археологией насилия, общей для всех стран европейского идеологического спектра. Утвердив практику превентивного задержания групп людей, считающихся «потенциально опасными», но не осужденных за какие-либо преступления, британская лагерная система, таким образом, вполне соответствует общей типологической характеристике будущих концентрационных лагерей[465].