Феномен полиглотов

«Непохоже, чтобы у кардинала имелся какой-то особенный секрет, – писал Чарльз Рассел. – По крайней мере, он никогда не сообщал никому из своих гостей о том, что пользуется какими-либо тайными приемами». Тем не менее некоторые из тех, кто посещал Меццофанти, как, например, Старчевский, все равно пытались раскрыть секрет кардинала.

Судьба наконец-то улыбнулась мне. Я все-таки сумел узнать секрет Меццофанти, который, как оказалось, заключался в его непостижимом трудолюбии. Конечно, при изучении языков он пользовался методами, которые в его времена казались передовыми, но сегодня они могут поразить нас разве что необходимостью приложения неиссякаемой энергии и настойчивости.

Меццофанти однажды сказал, что даже в зрелом возрасте изучал языки как школьник: выписывая слова и спряжения глаголов и запоминая их. Он не тратил времени даром. В отсутствие собеседников он разговаривал на известных ему языках сам с собой. Он читал словари, катехизис и разного рода литературу. Он беседовал с иностранцами и делал пометки об этих разговорах. Он много переводил с разных языков. Сочетая рутинные процессы с языковыми играми, он обнаруживал или изобретал самые разные методы обучения и последовательно применял каждый из них. История его жизни показывает, что ему удалось избежать тяжелого плотницкого труда, но, глядя на свидетельства той работы, которую он совершал над языками, невольно задаешься вопросом, действительно ли он выбрал для себя более легкую долю.

Если Старчевский искал в Болонье волшебное зелье или гностические формулы, его, несомненно, постигло разочарование. Хотя открытие, что и превосходная способность переключаться с одного языка на другой, и отличная память являются результатом огромного трудолюбия, не должно разочаровать того, кто, имея определенную нейрологическую предрасположенность к изучению языков, способен применить ее по назначению. Так какой же тогда секрет узнал и увез с собой Старчевский? Я уверен: из того, что он искал, он не смог найти ничего, nothing, nada, awan, nashi, niente, niets[84]

. Его слова об открытии секрета великого гиперполиглота были всего лишь уловкой, попыткой продать фальшивку под известной маркой.

Надписи на большинстве из найденных мной карточек были сделаны рукой Меццофанти. Первая стопка, согласно сделанной на ней пометке, была составлена из карточек с написанными на них грузинскими словами; следующая, потоньше, – с венгерскими. Библиотекари, не менее моего удивленные находкой, перепугались, когда увидели, что я собираюсь распаковать сразу все пакеты, чтобы сфотографировать их содержимое, и возбужденно показывали мне жестами, что я могу рассматривать содержимое каждого пакета только в отдельности от остальных.

^{Стопки карточек из архива Меццофанти}

^{Коробка с пакетами, содержащими карточки из архива Меццофанти}

Бумага была хрупкой, бечевки высохшими, восковые печати, скреплявшие некоторые пакеты, рассыпались. Всего я насчитал тринадцать разноразмерных пакетов, содержащих карточки со словами на грузинском, венгерском, арабском, турецком, персидском, алгонкинском, русском и тагальском языках. Еще три пакета оказались непомеченными и содержали слова, написанные арабской вязью. Некоторые стопки карточек были довольно тонкими. Так, карточек со словами на армянском было лишь двадцать две. Зато толщина стопки русских карточек составляла около десяти дюймов; стопка карточек со словами на тагальском (написанными не почерком Меццофанти) – три дюйма.

Одна из причин, по которой личности Меццофанти и подобных ему людей привлекают к себе восхищенные взгляды окружающих, состоит в том, что им, похоже, удается избегать банальности в обучении. Они не изучают языки, они их впитывают. Они не занимаются тупым заучиванием слов, они их поглощают. Мы надеемся, что эти люди используют магические методы и что если мы переймем эти методы, то сможем многого добиться. Но дело в том, что и Меццофанти, и другим гиперполиглотам вовсе не удалось избежать рутинных процессов; они просто сделали их более продуктивными. Их мозг умеет получать удовольствие от банальности. При этом суть применяемых ими методов обучения, похоже, не имеет никакого значения. Йохан Вандевалле сказал мне слова, которые достойны повторения: «Каким бы ни был ваш метод, вы должны его придерживаться. В этом и состоит главный метод».