Фенрир. Том IV. Разрушитель проклятий

Пики с трудом вернула себя в реальность и сосредоточенно следила, как хирург, обильно мазнув порезы йодом, заменил старые, задубевшие от крови Дениса бинты на новые.

– Вот теперь можете идти.

– А где он?

– В реанимации. Скажете дежурной медсестре, что я разрешил.

– Хорошо… Спасибо вам огромное.

* * *

Войдя в палату, Лера сначала облегчённо выдохнула: из трёх коек, окружённых кучей приборов, датчиков и проводов, занята была всего одна. Но тут же ком, словно репейник застрял в горле, своими колючками впившись в голосовые связки. Сердце в груди гулко шарахалось, стиснутое в рёбрах, как в одиночной тюремной камере.

Денис лежал с закрытыми глазами и еле заметно дышал. Часть волос была сбрита, и по его черепу тянулась длинная полоса полупрозрачного стерильного хирургического пластыря. Часть лица, над которой была рана, казалась немного припухшей.

Пики упёрлась спиной в дверь и с трудом сделала вдох. Руки снова затряслись, а ноги ослабли. Неловко разувшись, она бесшумно побрела к койке, не сводя глаз с неподвижного Морока. Даже в таком виде он казался Лере огромным, источавшим опасную силу… Да и не выглядел он на сорок семь. Пики всмотрелась в его черты: мелкие морщинки в уголках глаз, одна поглубже на переносице. Борода скрывала нижнюю часть лица, но прибавляла ему не возраст, как большинству мужчин, а настоящую, диковатую грозность.

«Неубиваемый чёртов язычник…» – Лера горько усмехнулась и наконец-то позволила себе прикоснуться к Денису: легко провела кончиками пальцев по его ладони, подняла руку к его лицу и коснулась скулы, высокого лба, здорового виска.

На глаза навернулись слёзы, и Пики часто заморгала, запрокинув голову. Она ошиблась, перенервничала, до смерти устала. Жутко перепугана и переполнена чувством вины. Но в мыслях помимо воли мелькали всё более смелые догадки. И поведение Дениса в последние полгода. Его слова, их ругань, встречи за ужинами… На Леру хлынул водопад коротких ярких воспоминаний. Серьги, подаренные Мороком в спешке. Его возвращение к ней после тонны выслушанных колкостей. Их нечаянный сон на диване. То, с какой болью и злостью он орал на неё на кухне «Феникса» в канун Нового года. То, как через неделю уютно простил. Как нервно допрашивал о букете чёрных роз.

– Вот я дура… – Пики поморщилась. Она так слепо «укутывалась» в смиренное одиночество, так упёрто взращивала в себе чувство всепоглощающей личной трагедии… – А ты просто шёл рядом, и, наверное, я жутко тебя бесила. Но ты продолжал идти. И раз за разом пытался вправить мне мозг. И ненавидел мой сарказм. И всё равно шёл…

Лицо Морока окончательно расплылось перед ней, и Лера с дикой злостью на саму себя грубо размазывала слёзы на щёках, пока не выдержала и не всхлипнула, жалостливо заскулив:

– Прости…

Что-то с грохотом рассыпалось внутри неё. Она резво, насколько могла, забралась на высокую койку и легла с самого края, виновато уткнувшись носом в ключицу Дениса. И теперь Леру вдруг окутало ледяное чувство страха: он очнётся, узнает правду и навсегда отвернётся. Слёзы сожаления с новой силой потекли из и так уже красных глаз. Лера шмыгнула носом, плотнее прижалась к сильному телу спящего Морока и еле слышно прошептала:

– Я всё испортила… Натворила дел. Ошиблась так сильно, как не ошибалась, наверное, никогда. И все вокруг проклинают меня. Денис, я такая дура… И когда ты всё узнаешь… – Пики несмело опустила холодную ладонь на его грудь, скрытую больничной пижамой. – Ты тоже будешь проклинать. Но я так безумно устала… Я больше не могу. У меня нет сил грести дальше. Нет сил оправдываться… У меня даже уснуть больше нет сил… Я по полночи смотрю в потолок… Я выжжена. Я как горстка пепла. Дунешь – и нет меня… Я устала нести это всё одна. И уже не помню момент, когда мои силы закончились… И даже не заметила, что ты давно протягивал мне руку…

– А говоришь, нет сил оправдываться, – прямо над её макушкой еле слышно прошелестел невнятный шёпот.

Лера вздрогнула и резко села:

– Я думала, ты спишь.

Морок по очереди с трудом разлепил веки, ощущая неприятную сухость в глазах:

– Так я и спал. Но ты тут скачешь, как горная коза.

Пики прыснула сквозь слёзы и тут же зажала рот обеими ладонями:

– Господи, ты живой. Я бы умерла, если бы ты…

– С трудом верится, – хмыкнул Денис, оглядываясь в поисках бутылки воды.

– Правда! – Лера подалась вперёд и обхватила его лицо ладонями.

Они оба замерли, глядя друг на друга. Ярко-голубые глаза и тёмно-синие с золотистым пятнышком. Ресницы Леры дрожали, слипшиеся от слёз в тонкие иголочки. Морок свёл брови и сжал челюсти, насколько позволяли пленённые анестезией мышцы. Наконец Пики не выдержала и, прикрыв глаза, прижалась ко лбу Дениса своим.

– Ты простишь меня?..

– Снова? – он шумно втянул носом воздух и почувствовал мягкий запах кожи Леры.

– Мне очень нужно…

– И на что ты готова ради этого?

– Страшно признаться… Но уже на всё.