Фэнтези 2005. выпуск 2

Новички! Жизненный путь всякого человека непременно пролегает через деревеньки вроде нашей. Вы приезжаете, поселяетесь в свободном доме, плывете по течению, ничего особенного не случается, вы делаете то, что привыкли… а потом внезапно ваша жена исчезает, и размеренная скучная жизнь неожиданно разлетается на куски. Но таковы уж условия существования в нашей деревне — наслаждаться жизнью тут не приходится. Всем прибывающим с самого начала понятно, что это место наказания. Я не знаю, что такого ужасного совершили селяне, чтобы искупать свои деяния жизнью в столь причудливом месте. Даже я, Зантия, самый яркий и, пожалуй, самый грешный персонаж среди них, ни разу за время пребывания в деревне не совершил ни одного предосудительного поступка. Хотя следует признать, что в прежней жизни никто из нас не был невинным агнцем.

Но что насчет потусторонних существ, спросите вы? Зомби, калибаны, ведьмы, привидения? Мы не знаем, что они делают здесь, и я не собираюсь ломать над этим голову. Я пытаюсь придерживаться простейшей логики. Деревня вполне отвечает человеческим стандартам жизни, но для потусторонних созданий она явно не приспособлена. Вполне возможно, она — всего лишь пересадочная станция на их загробном пути куда-нибудь еще, с места на место, от инкарнации к инкарнации. Соответствует ли это истине? Да откуда же я знаю?

Я велел Тому задержать новичков на перроне, если они прибудут прежде, чем я вернусь. Затем я зашел домой, взял палку и отправился искать Розамунду.

До сих пор я недоумевал, как ей удалось выбраться из постели и покинуть дом, не разбудив меня. Я всегда очень чутко сплю, чтобы не пропустить подозрительных звуков, свидетельствующих о том, что кому-то из деревенских плохо. Я всегда готов прийти на помощь и спасти сограждан от того, что обычно является плодом их собственной глупости.

Когда Розамунда прибыла в нашу деревню, была зима. Снег лежал на земле и ветвях деревьев. С карнизов свисали сосульки. Лошади двигались медленно, выдыхая клубы пара. На оставшихся от Хеллоуина тыквах сверкал иней. Небосклон над головой был свинцово-серым, испещренным темными тучами, которые несли с собой снежные бури. День и ночь ледяной ветер дул с севера.

Иногда небеса светлели, сквозь тучи пробивался луч солнца, и деревенские радовались, полагая, что зима наконец закончилась. Но на следующий день небо темнело снова, злой северный ветер, завывая, опять покрывал его облаками, и зима по-прежнему не собиралась покидать эту местность.

Когда приехала Розамунда, изменения в природе были заметны уже несколько дней. Небеса светлели, наливаясь голубым цветом. Северный ветер сменился западным. Зеленая травка пробивалась через снежный покров, и снег начал таять. День за днем погода становилась мягче и теплее, и с каждым днем было все больше солнца.

Сказать, что Розамунда оказалась просто красивой женщиной, значит не сказать ничего. Я сразу разглядел в ней нечто особенное. Я проводил все свое время с ней, я ухаживал за ней в своей обычной манере — ненавязчиво, но упорно. Я делал все, чтобы ей было хорошо, и поражал ее своей внимательностью. Так что, когда она обосновалась в деревне, вовсе неудивительно, что мы поженились.

Это были замечательные дни. Жизнь была если не безусловно хорошей, то как минимум не безусловно плохой.

И вот теперь Розамунда исчезла.

Шагая по дороге через общинное кукурузное поле, я увидел, что посреди него кто-то стоит. Это было пугало. Я приблизился к нему, дружески пошатал его шест. Рукава пугала хлопали на ветру.

— Доброе утро, Эдвард, — сказал я. — Ты не видел Розамунду?

Он не мог говорить, конечно, но вполне мог указать. Одна из его костлявых рук, подхваченная резким порывом ветра, взметнулась и указала точно на ведьмин дом, стоявший на вершине горы.

— Спасибо, Эдвард.

Я довольно церемонно распрощался с ним. Хотя Эдвард был пугалом без малейшего признака мозгов, он был также хорошим указателем и, когда с ним говорили вежливо, всегда с удовольствием показывал дорогу. Только потому, что он не имел души, я не видел причин ему грубить.

Поднимаясь к ведьминому дому, я снова вернулся к мыслям о том, что место, в котором я теперь живу, довольно странное. Здесь были горы и болота, и поросшие кустарником долины, как и везде, но отсюда нельзя было уйти в какое-нибудь другое место. Можно было, к примеру, перевалить через горы и спуститься в противоположную долину, но и здесь все оставалось точно таким же, как и в тех краях, которые вы покинули. Конечно, имелись небольшие различия — в некоторых местностях горы пониже, в некоторых повыше, в некоторых местах больше болот, чем лесов, в других наоборот. Но все равно все они одинаковы — те же места, те же люди, те же проблемы.

В других деревнях, расположенных в округе, нет никого, кто выполнял бы те же функции, что и я. Другие селяне не имели лидеров. Я нанес визиты в пять деревень, и ни в одной из них не было мэра или шерифа, приглядывающего за порядком, помогающего живущим в них людям.