Фэнтези 2007 [сб.]

Второй нож Гозмо ушел в «молоко»: серый зверь оказался слишком быстр. Легко уйдя от просвистевшей в паре дюймов от загривка смерти, волкодав растянулся в длинном прыжке.

Старик выхватил из ножен короткий охотничий кинжал и выставил его перед собой. Он прекрасно понимал, что смерти уже не миновать, но хотел спасти хотя бы друзей.

Волкодав, одурманенный свободой, не заметил кинжала и нанизался на него. Будь на месте серого монстра обычный пес, он бы мгновенно испустил дух. Однако волкодав успел широко раскрыть пасть и с упоением впиться в горло дядюшки Гозмо. Старик бросил последний взгляд в сторону Кларетты и испустил дух.

Из фургончика выбежал атлет Семерро и братья-клоуны Гиббисы. Силач сжимал в руках трехпудовую гирю, а весельчаки вооружились двумя одинаковыми мечами. Циркачи сцепились с оставшимися тремя разбойниками, а эльфийка, давясь слезами, прижалась к остывающему телу Гозмо — ее любимого дядюшки.

Чья-то рука легла ей на плечо. Девочка, утерев слезы, оглянулась через плечо. Открыла рот от удивления.

— Пойдем, — тихо, но твердо велел ей человек в белой одежде. Впрочем, вряд ли это был человек. Эльфийка полагала, что так могут выглядеть только ангелы: благолепный, чистый, казалось, дотронешься пальцем — исчезнет, словно морок во время жары... — Тебе не место среди этой бойни.

Она неуверенно кивнула.

Ангел протянул девочке руку. Кларетта сжала ее своими маленькими тонкими пальчиками, и ангел грустно улыбнулся: забирая девушку отсюда, он оставляет очень большую ее часть здесь, на лесной дороге.

Но по-другому нельзя.

Валентин потянул Кларетту за собой.

Когда разбойники покончили с Семерро и братцами, эльфийки уже и след простыл.

* * *

Не всякий раз увидишь, как бежит по натянутому меж домами канату чернокожий, белозубо скалящийся циркач. А если внизу, на сколоченном наспех помосте, бесятся в клетках полосатые тигры, чинно вышагивает на задних лапах зеленая кошка, а удав рассказывает сказки и умеет считать до трех, то на такое представление сбежится весь город. И в самом деле: не каждый день на дворцовой площади выступают циркачи!

Не случилось их и на этот раз.

Не принимать же в расчет молоденькую эльфийку, робко жонглирующую яблоками у видавшего виды фонтана?

— Ты послушай меня, братец Горрац, послушай хорошенько: если нет хоботатых слонов, силачей или хотя бы завалявшегося клоуна, то этот цирк — не цирк! — Толстощекий бюргер со значением поднял палец. — А если девчонка не циркачка, то что? Знамо — попрошайка и грабительница, а значится, место ей в тюрьме! В тюрьме, почтенный Горрац!

— Ты это... того... — стражник озадаченно поскреб пятерней в затылке и, решившись, направился к девочке.

Кларетта слишком поздно заметила опасность. Грязная лапа ухватила девушку за плечо. Яблоки посыпались на мостовую, раздалось оглушительное: «Пчхи!»; сизый дымок окутал эльфийку, и...

В руках у стражника Горраца остались лишь алая ленточка и яблоко.

— Это... того... — воин задумчиво надкусил плод, несколько раз, разбрасывая крошки белой мякоти, чавкнул и, сунув ленточку в кошель, направился прочь.

Высунувшийся наружу червяк презрительно фыркнул.

* * *

— Когда мы придем, Вал? Когда? Я устала, — тихий, ровный голос.

— Скоро, Малышка, — как легко, неожиданно просто далось ему это прозвище. Он пробовал называть так других, но слова почему-то всегда глохли в глотке. Валентин улыбнулся и задумчиво повторил: — Скоро... Малышка.

— Мы идем... сколько? Куда? Я не знаю. Я ничего не знаю, Вал. Ты оставляешь меня в странных местах, я вижу странных людей, иногда они приветливы, иногда, как сегодня... Я устала, Валентин, очень устала.

— Скоро, Малышка... скоро. Слишком.

Завтра она встретит своего Единственного. Такое бывает очень редко — ведь Валентин один, а смертных... смертных слишком много. Но иногда он успевает, и тогда две судьбы становятся одной, а разделенные половинки вопреки всему объединяются в целое. Кем он будет, ее Единственный? Высокий стройный принц на белом коне? Жестокий, беспощадный к врагам, но такой нежный дома Лорд Севера? Или печальный менестрель из Желтого Леса?

Кто ты? Какой ты — ее Единственный?

Он никогда не видел этого человека и, наверное, никогда не увидит. Довести, привести Кла... Малышку, а там... Стоит им встретиться...

... Их глаза соприкоснулись: молодая эльфийка и он — ее Единственный. Взмах дирижерского сучка, молния, вселенский пожар, ревущее пламя, обрушившаяся дамба, стремительный ледяной беспощадный поток — на миг, и...

Любовь навсегда.

Они могут прожить вместе до старости, а могут сгинуть, пропасть сразу, но любовь их — к счастью или на погибель — вечна.

— Мы идем очень долго. Почему? — улыбнулась Кларетта. — Почему, а? Вал?

И вправду — почему?

Разве это проблема для него, разве это сложность — пройти незримый путь? Ему, который может за миг осилить сотни лиг или дюжину часов, ему, Валентину?

Почему же дорога никак не заканчивается?