Фэнтези 2007

— О, сие правило установлено в дворце милосердного тирана более трех столетий назад. Дабы благородные гости его безупречности не чувствовали себя ущербными, невольно сравнивая свои скромные украшения с ослепительным великолепием царственного облачения владыки! Исключение делается лишь для особ августейших фамилий.

— Мудрое правило, — кивнул Фортунат Цвях, снимая с безымянного пальца перстень с кистямуром голубой воды. — Чувствуется знание людских слабостей. Запишите, пожалуйста: двенадцать каратов. Во избежание.

Охотник на демонов тоже неплохо разбирался в людских слабостях.

У мудрого правила, как у всего на свете, имелась и оборотная сторона: вдруг кто-нибудь явится на аудиенцию, увешанный драгоценностями, способными затмить «великолепие царственного облачения»?! Такого конфуза несравненный тиран допустить никак не мог.

— А теперь попрошу на инструктаж по этикету.

Инструктаж затянулся на добрых три часа. Реттийцам волей-неволей пришлось внимать напудренному и напомаженному церемониймейстеру, похожему на циркуль с усами, который смеха ради нарядили в халат и атласные шаровары. Впрочем, к необходимости идти к трону мелким шагом или ни в коем случае не чихать в зале все отнеслись с пониманием.

Кому хочется вызвать гнев солнцеликого тирана?

Азиз-бей же откровенно скучал: лицезреть Салима ибн-Салима XXVIII ему доводилось не раз, и этикет он знал назубок.

Наконец церемониймейстер хлопнул в ладоши, и двое почетных караульщиков с ятаганами наголо повели аудиентов по бесконечным лестницам и коридорам. Анфилады комнат, ажурные галереи — солнце процежено сквозь витражи, пятнает мрамор пола; ноги по щиколотку утопают в коврах; яшма и сердолик, оникс и янтарь, черненое серебро и сусальное золото, канделябры на дюжину дюжин свечей…

Путь закончился перед огромной дверью высотой в три человеческих роста. Именно с такой высоты виконту пришлось вчера прыгать на убийцу. В нишах по обе стороны двери мерцали клепсидры из хрусталя, в которых падали последние капли. Едва верхние емкости клепсидр опустели, за дверьми раздался чистый и долгий звук гонга.

Створки начали отворяться.

— Светоч Вселенной!..

— Мудрейший и достославнейший!..

— … дозволяет вам приблизиться и вдохнуть прах его стоп, — закончил церемониймейстер, непонятным образом успев оказаться в тронной зале раньше всех.

Двадцать шагов от входа до «заветной черты». Так было сказано заранее. Обычные аудиенты останавливаются через десять шагов, но они — «цветы сердца тирана». Звание закреплено пожизненно, без права передачи по наследству.

«Цветы сердца» замерли, ожидая.

— Его непревзойденность желает говорить с вами.

Тронный зал поражал воображение — хотя, казалось бы, путешествие по дворцу должно было убить в гостях способность изумляться. Стены, инкрустированные бесценными каменьями, отражая свет, льющийся из огромных, кристально прозрачных окон, горели живым огнем — словно аудиенты оказались в сердцевине звезды. Пространство вокруг трона оставалось в тени, в перекрестье лучей находился лишь сам трон и сидящий на нем владыка.

«Восток! — подумал Джеймс. — Знают толк в роскоши…» Трон безусловно являлся выдающимся произведением искусства: золото, серебро и слоновая кость, жемчуг и перламутр, тончайшая резьба… Так же над ним потрудились мэтры Высокой Науки: подлокотники — две драконьи головы с глазами из рубинов и клыками из благородной платины — были готовы в любой момент извергнуть смертоносное пламя, испепелив злоумышленника, буде таковой объявится в тронном зале, введя в обман стражу и охранные чары. Что же до самого правителя…

— Какие люди! Рад, душевно рад! Наш дворец — ваш дворец, наш город — ваш город…

Салим ибн-Салим XXVIII вихрем слетел с трона, вприпрыжку ринувшись к ошалевшим аудиентам. Вблизи тиран оказался лопоухим живчиком средних лет, в чалме набекрень, с ослепительной улыбкой вполлица.

— Да, кстати, о нашем городе! Вы же теперь почетные граждане Бадандена! Мои поздравления… пери, не откажите в вашей ручке! Ах, какая вкусная ручка…

Щелчок пальцами, и церемониймейстер вынул из воздуха нефритовый поднос, где лежали три свитка с печатями цветного воска.

— Его высочайшее великодушие в благодарность за неоценимые услуги…

Тем временем Салим ибн-Салим XXVIII с трудом оторвался от вкусной ручки Мэлис, предложил виконту полк («Лучший полк! Львы пустыни…»), подарил охотнику на демонов тусклую висюльку с чалмы, расхохотался, увидев изумленное лицо мага («Да-да, я в курсе: одна из Трех Сестриц… Ну и что? Хорошему человеку не жалко…»), и мимоходом пнул церемониймейстера туфлей в зад, чтобы быстрее зачитывал указ.

— Он у меня такой мямля! Хотел повесить, визири отговорили…

— … а также владельцам постоялых дворов и конюшен на территории Бадандена предписывается безвозмездно предоставлять лошадей, мулов или верблюдов для перемещения предъявителей сих грамот…

— Повешу, клянусь мамой! Или в евнухи… Румал-джан, хочешь в евнухи?

— … ибо все злокозненные преступники пойманы и получили по заслугам, а гостям и жителям Бадандена ничто более не угрожает…

— Пойманы? Все?