Фэнтези на мою голову! (СИ)

— Это неважно. — Она отмахивается, качнув головой. — В жизни за все приходиться платить, хочешь ты того или нет. Просто мы никогда не придаём этому значение. Впрочем, как и многим другим вещам. Например, ты действительно думаешь, что наш непревзойдённый — На этих словах она насмешливо закатывает глаза — принц, так просто мог с тобой подружиться? — Она в упор смотрит на меня. — С чего бы ему вообще тебе помогать, ведь вы даже толком не знакомы? К тому же, не пойми меня неправильно, но ты не местная. Ты даже не из другой страны. Ты чужая и тебе чужды наши обычаи, уловки и прочие составляющие этого мира. Следовательно его интерес на чем-то основывается. И вопрос: «На чем?» должен волновать тебя в первую очередь.

Некое спокойствие, что я испытывала несколько часов, пытаясь уверить себя в том, что всё будет хорошо: неожиданно испаряется. А чувство тепла и защищённости куда-то сбегает, оставляя меня на растерзание сомнениям и озадаченности.

Признаться честно, её слова посеяли некоторую долю сомнения в моем сердце. Ведь я и сама, не раз, задавалась вопросом: почему он так хорошо ко мне относится? Когда, казалось бы, должен презирать и сторониться.

Нет, конечно, я до сих пор не исключаю доброту и порядочность, как у людей, так и у различных существ. Но все же другая часть меня: более рациональная, заставляет задуматься. Поскольку все события, связанные с нашим общением, и отношение парня ко мне в целом, кажутся довольно запутанными и неясными…

Несколько минут я просто смотрю в одну точку, пытаясь разложить мысли в своей голове по полочкам. И, как бы мне не хотелось этого признавать, но в чём-то Калли всё же права.

Я не собираюсь глупо отмахиваться от предостережений. Но думать о том, что Ториан возиться со мной лишь из-за личной выгоды или же возможной подставы, совершенно не хочется. Ведь от осознания того, что и он – может предать меня: все внутри сжимается и образовывается удручающая пустота.

— Ты ошибаешься, — решительным голосом, все же произношу я, в упор посмотрев на девушку. — Может быть он и бывает груб, насмешлив и самовлюблён, но я уверена, что он не причинит мне зла.

В этом я почему-то уверена на сто процентов. К тому же, пока он не проявлял, как таковой враждебности, а значит я не вправе в чем-либо его подозревать.

Настороженность – да. Неверие – нет.

Калли несколько секунд буравит меня задумчивым взглядом, после чего покачивает головой, хмыкнув.

— Ты слишком наивна, Вика. В нашем мире ложь и двуличие – вещи, преобладающие.

— Почему ты так говоришь?! — Я с сомнением смотрю на девушку и поднимаюсь.

С таким опрометчивым высказыванием я совершенно не согласна.

— Да, у каждого есть темная сторона и свои пороки, но это же не означает, что надо закрыться и совершенно не доверять людям, считая всех подряд лжецами и лицемерами! — искренне возмущаюсь я, взмахнув руками.

— Я не спорю. Но, как ты не понимаешь! — Она резко поднимется следом, но книгу так и не выпускает. — Каждое действие, даже забота и доброта: на чем-то основываются. — Она хмурится и уже с сочувствием смотрит на меня. — Просто так ничего не бывает, пойми же…

Я сердито поджимаю губы и отворачиваюсь к окну.

Небо заволокло темное полотно, на котором виднеются маленькие поблескивающие голубоватым свечением звёзды. Фонари ярко горят золотистым мерцанием, которое, словно светлячки, освещает территорию академии. Деревья изредка покачиваются из стороны в сторону, под натиском ветра. И потускневшие листья, что одиноко разбросаны на земле, поднимаются и кружатся в воздухе.

Если бы не весь ужас происходящего, то это место было бы и впрямь – волшебным. Волшебным по-настоящему. Без каких-либо тёмных пятен и прочей, прилагающейся к ней, суровой реальности.

— Возможно, я ошибаюсь… — неожиданно произносит Калли, нарушая затянувшееся молчание. — Просто не стоит так легко доверять каждому, кто тебе поможет, Вика. Тебе следует быть предельно осторожной. Особенно теперь…

Я резко разворачиваюсь и пристально смотрю в обеспокоенные глаза, что с таким упорством и той самой наивностью смотрят сейчас на меня.

— Тогда скажи мне: почему?

Она непонимающе хмурит брови, склоняет голову на бок и спрашивает:

— Что почему?

— Почему ты так беспокоишься обо мне? Я ведь чужая. Разве ты не должна относиться ко мне так же настороженно и враждебно, как это делают остальные?..

Снова пытаюсь понять причины. Причины того, почему она так поступает. Но это сложно. Сложно разобраться в людях, которые сами - те ещё потёмки. Порой даже для самих себя…

Калли тяжело вздыхает и вновь усаживается на край кровати, отрешённо посмотрев на свои руки.

Я не заостряю на этом внимание, продолжая разглядывать её сгорбившуюся фигуру, когда она неожиданно начинает говорить: