Фердинанд, или Новый Радищев

Кража 9-я. Продукты питания, игрушки, фотокопия книги В. Набокова „Дар“ в двух томах, носки.

Кража 10-я. Наручные часы „Электроника-5“, одеколон, паста-крем для бритья, шампунь, диплом об окончании СПТУ на имя Петрова И. В.

Кража 11-я. Икона „Преображение“, продукты питания, фотоувеличитель, мясорубка.

Кража 12-я. Кухонный набор из железных банок, продукты питания, ручная швейная машинка „Зингер“.

Кража 13-я. Автомобильный радиоприемник и пепельница, продукты питания, собачий ошейник, патроны, удостоверение бойца ВОХР на имя Сергеева М. В.

Кража 14-я. Десять книг по кролиководству, глобус СССР, продукты питания».

Далее в опубликованной статье об этих стремительных скоках Скунилина сказано, что «означенный гражданин совершал свои преступления как методом свободного доступа, так и посредством слома запоров и самостоятельного проникновения в помещения». Все похищенные вещи и предметы в виде рюкзаков, чемоданов и тюков он сдал в багажное отделение в Пскове с адресом «Находка. До востребования» и намеревался покинуть пределы области для следования по месту назначения. Однако умелыми действиями сотрудников органов правопорядка преступная деятельность «гастролера» Скунилина была пресечена.

У одного дома этой же деревни на столбе виднеется написанное от руки на фанерке объявление. Текст его самым непостижимым образом меняется независимо от людей. Иногда там написано «Кролики», а иногда «Гусята». Видно, тут продавались на расплод эти милые существа. Замечено, что, если утром проезжающий путешественник видит надпись «Кролики», погода непременно будет плохая, пасмурная, если же видит надпись «Гусята», то день будет солнечный, теплый. Если присмотреться, то можно и градусы на доске увидеть. Говорят, что хозяева, которые уже давно не торгуют этой милой живностью, не в силах изменить надпись, она проступает на доске каждое утро помимо их воли. Поэтому народ радио не слушает, а утром ходит к удивительной табличке смотреть, какая будет нынче погода — благо объявление висит по дороге в магазин, без посещения которого по утрам многим и вовсе не выжить.

Сельские магазины вообще достойны отдельной повести. В один из них порой наведываюсь и я, жаждущий мороженого или «Хиловской» воды. Вдоль стены полутемного, пахнущего сельдью пряного посола, хлебом и хозяйственным мылом помещения стоит длинная лавка. На ней рядком сидят аборигенки — товарки плечистой, высокой, могучей, пышногрудой и краснолицей — истинной Брунхильды здешних мест — продавщицы в синем халате, занятой взвешиванием гнезда каменных пряников в огромном кульке серой бумаги, которой уже нигде по России и не увидишь. Продавщица и ее группа поддержки громко чешут языками, звонят и перемывают кости. Говорят они при этом все одновременно, но отлично понимают друг друга и, как певцы в оперных речитативах и ансамблях, не сбиваются. Появление дачника бывает подчас неожиданным для клубных дам, и на некоторое время они замолкают, разглядывая вновь прибывшего с простодушным любопытством галок и детей. Впрочем, бывают и милые казусы. Как-то раз, войдя в сельпо, я застал сцену примерки двумя членами конгрегации сиреневых и персиковых панталон, что повергло меня в легкий трепет, но почти не смутило увлеченных обсуждением обновки сельских поклонниц Версаче.

Как-то раз даже из самого Пскова с метеостанции приезжали, хотели доску в областной центр забрать для изучения (а фактически — для использования), но снять со столба не могли. Еще при советской власти какие-то хулиганы из Дедовичей пробовали сорвать доску, но их, как говорят местные старухи, «враз молонья побила». Теперь же народ мерило праведное сторожит, не дает к нему даже ученым подступиться, хотя в век космических метеоспутников значение феномена явно упало.