Ференц Лист

Для начала Лист снова отправился в Вену, куда приехал 19 ноября. До 4 декабря он успел дать шесть утренних концертов. Из австрийской столицы Лист написал графу Лео Фештетичу^[222], с которым его впоследствии многое будет связывать, письмо, где выразил горячее желание еще до конца года посетить Венгрию. Граф немедленно ответил согласием.

Ночью на 19 декабря Лист прибыл в Пожонь, и уже в полдень состоялся его первый венгерский концерт, 20 декабря — второй, благотворительный, 22-го — третий… Восторг публики был абсолютным! Выступления Листа приобрели масштаб общенационального события. Сам виновник торжества писал Мари д’Агу после концерта 20 декабря: «В афише было объявлено только об одной моей вещи… но публика не прекращала вызывать меня; я был вынужден снова сесть за рояль. Аплодисменты усилились, и, наконец, когда я взял первые аккорды „Ракоци-марша“ (мелодия чрезвычайно популярная в Венгрии, которую я только что обработал на свой лад), весь зал закричал: „Элиен! Элиен!“^[223] Вы не можете себе этого представить, но, несмотря на Ваше стоическое равнодушие к успеху и аплодисментам, я убежден, что Вы были бы глубоко взволнованы, потому что венгерская публика не то что венгерские горланы, — это люди с крепкой грудью, это благородные и гордые сердца»^[224].

После триумфа в Пожони Лист в компании графа Фештетича отправился в Пешт. Они приехали в сердце Венгрии 23 декабря. Прием, оказанный здесь Листу, превзошел все предыдущие чествования. Он описан в письме Йозефа Вагнера, пештского импресарио Листа, от 24 декабря 1839 года, адресованном Тобиасу Хаслингеру^[225]: «Вчера в 4 часа пополудни Лист приехал сюда, и я спешу дать Вам краткий отчет о приеме, который был ему оказан, потому что я убежден, что Вас как большого поклонника этого великого художника, конечно же, это заинтересует»^[226]. Торжественную встречу открывала специально написанная для Листа кантата Яноша Грилля на стихи Франца фон Шобера^[227], которая заканчивалась словами: «Франц Лист, твое отечество гордится тобою!» Листа приветствовали самые выдающиеся и высокопоставленные люди Венгрии, среди которых был и Антал Аугус^[228]

, будущий друг и единомышленник; впоследствии в его гостеприимном доме в Сексарде (Szeksz'ard) Лист неоднократно гостил.

Первый концерт Листа в Пеште состоялся 27 декабря в зале «Вигадо»^[229]; два дня спустя там же Лист играл свой второй пештский концерт, закончившийся исполнением «Ракоци-марша» при бурном восторге публики. Характерно, что по желанию Листа билеты на этот концерт были впервые напечатаны исключительно на венгерском языке, что, безусловно, поднимало патриотический дух венгров.

Второго января 1840 года Лист играл в зале «Вигадо» благотворительный концерт в пользу Пешт-Будайского музыкального общества.

А 4 января после концерта в пользу Пештского Венгерского театра^[230], когда Лист появился перед публикой в традиционном венгерском костюме, его чествовали как национального героя. Такого приема не оказывали еще ни одному артисту. Глубоко растроганный, Лист описывал события 4 января в письме Мари: «…я играл в Венгерском театре анданте из „Лючии“, „Галоп“ и, так как аплодисменты не прекращались, „Ракоци-марш“ (разновидность венгерской аристократической „Марсельезы“). В тот самый момент, когда я собирался удалиться за кулисы, на сцену вышли граф Лео Фештетич, барон Банфи, граф Телеки^[231] (все трое — магнаты), Экштейн, Аугус и шестой, фамилию которого я забыл, — все в парадных венгерских костюмах. Фештетич держал в руках роскошную, украшенную бирюзой, рубинами и т. д. саблю (стоимостью 80–100 луидоров). В присутствии всей публики, которая яростно аплодировала, он обратился ко мне с короткой речью на венгерском языке и от имени нации опоясал меня саблей. Я через Аугуса попросил разрешения обратиться к публике на французском языке»^[232].

Афиша первого концерта Листа в зале «Вигадо» 27 декабря 1839 года

Это оружие — Саблю чести^[233]— Лист обязался хранить всю жизнь. В ответной речи он произнес проникновенные слова: «Эта сабля, которая в свое время наносила мощные удары в защиту отечества, теперь вложена в слабые мирные руки. Не символ ли это? Не хотят ли этим сказать, что после того как Венгрия пожала столь много триумфов на полях сражений, теперь она хочет заслужить новую славу с помощью искусства, литературы, науки, друзей мира? Нет такой славы, которой Венгрия не была бы достойна, ибо благодаря как своему героизму, так и мирному духу она призвана идти во главе народов»^[234].