Ферма

Услужливый метрдотель сажает Мэй за столик у окна. Именно там она сидела, когда пригласила в клуб мать, получив повышение и став его главным управляющим. Ее родителям в конце концов пришлось уйти из их загородного клуба – ежегодные встречи членов стали чересчур дорогими, – и Мэй подумала, что мать получит удовольствие от роскошной клубной столовой с видом на Центральный парк. Вместо этого та провела весь обед, жалуясь на застопорившуюся карьеру отца Мэй и обвиняя в этом печальном обстоятельстве то расизм, то своего мужа («китайцы обычно хороши в бизнесе, но твой папа явно лишен нужного гена»).

Мэй смотрит на часы. Время надевать маску, которая поможет в ее игре. Она открывает портфель, достает материалы для презентации и свою счастливую ручку («Монблан», ограниченный выпуск, подарок от Итана по случаю ее повышения по службе – назначения в «Золотые дубы»). Она заказывает зеленый чай у проходящего мимо официанта, выключает телефон и невидящим взглядом смотрит в окно, прокручивая в голове презентацию.

В лифте раздается какой-то шум, потом начинает суетиться метрдотель. Мэй поднимает глаза и видит Леона, который идет по залу, обмениваясь любезностями с завтракающими членами клуба, сидящими за разными столиками, и зигзагами приближается к Мэй. На нем сшитый на заказ костюм, галстука нет, волосы немного растрепаны. Тип человека, который ведет себя слегка небрежно, мечтает о великом и источает запах успеха. Когда много лет назад мать Мэй повстречалась с ним за обедом, ее объял трепет. Но Мэй знает толк в людях. Вот почему она никогда не разочаровывается – в отличие от матери, с которой это случается постоянно.

– Мэй! Ты выглядишь фантастически, как обычно.

Леон наклоняется и целует ее в щеку. Он спрашивает об Итане, о подготовке к свадьбе. Она хвалит его загар, и он отвечает, что недавно вернулся с Гавайев, где потрясающе покатался на серфе.

Официант ставит на стол чай для Мэй, а также двойной эспрессо и тарелку с яичными белками рядом с Леоном. Мэй вручает боссу презентационную папку и начинает вводить его в курс текущих показателей прибыли «Золотых дубов».

– Интересно, насколько выше у нас прибыль по хостам премиум-класса, хотя мы платим им значительно больше? – прерывает ее Леон.

Папка с презентацией Мэй лежит нераскрытой рядом с его кофе.

– Да, я сначала не вполне учла, насколько велик на них спрос. Но, похоже, клиентам, которые готовы за них платить, цена почти безразлична. Я рассматриваю возможность повышения цен этой осенью.

Леон смотрит в окно, морщины на его лбу становятся глубже.

– В последнее время я много думаю о той ярости, которую вызывает в людях неравенство. Важность среднего класса, исчезновение рабочих мест для людей физического труда… Искусственный интеллект только усилит эти тенденции.

Он делает паузу и смотрит на Мэй.

Мэй встречается с ним взглядом. Она привыкла к неожиданным поворотам в разговорах с Леоном и его склонности смешивать бизнес с большими проблемами (глобальное потепление, политическая поляризация, социальное неравенство). Леон богач старой закалки. Он верит в справедливость рынка и его выгоды, но также и в то, что привилегии влекут за собой ответственность. Как говорится, положение обязывает. В отличие от многих собратьев по крупному капиталу Леон верит в правительство как необходимое паллиативное средство, помогающее сглаживать острые углы капитализма. Но Леон непоколебим в убеждении, что оно не должно душить частный сектор или рынок, который его оживляет, ибо, несмотря на все недостатки, тот остается самым эффективным и наименее коррумпированным способом управления экономикой. Леон верит, что такие люди, как он, – пользующиеся преимуществами капитализма, однако обладающие великодушным сердцем и острым взглядом, а потому способные распознать и смягчить его непреднамеренные, хотя и реальные недостатки, – и есть те, кто должен вести других за собой (но потихоньку, исподволь, чтобы не отпугнуть клиентов, инвесторов и друзей…).

Мэй восхищается им.

Она потягивает чай и ждет, когда Леон изложит свою идею. Ее желудок урчит. Завтрак был целую вечность назад. Она смотрит на нетронутые белки, все еще дымящиеся на украшенной золотым ободком тарелке Леона.

– Большинство наших хост иммигрантки, да?

– Верно. Большинство родом из латиноамериканских стран, с Карибских островов и Филиппин, хотя у нас есть небольшое количество женщин из Восточной Европы и Юго-Восточной Азии. И, конечно же, хосты премиум-класса.

– Я задаюсь вопросом, нет ли возможности помочь нашему собственному среднему классу таким способом, который также принесет пользу нашей франшизе.

Леон снова замолкает, слегка приподняв брови. Ему нравится так поступать – предлагать идею и позволять ей болтаться, как наживке на крючке.

– Замечательно. А как этого достичь?