Ферма механических тел

У меня от этих шпионских заморочек закоротили нейронные связи в мозгу. Поняла одно: пока что на мой выбор помогать оппозиции информация о новых игроках на политической арене никак не влияет. Я опрокинула в себя остатки ликера и, дурея от собственной смелости, решительно заявила.

— Тогда я могу помочь с поисками сейфа.

— Не можешь, Анри, — виновато улыбнулся инквизитор. — Я понял, что ты не просто общаешься с мертвыми, но и улавливаешь чувства и эмоции живых людей, поэтому носишь перчатки. Но в нашем случае даже эмпатии мало, прости. Хотя я благодарен тебе за готовность…

— Я могу считать воспоминания, — перебила его я, скрипнув зубами.

Шутка ли, что первый человек, которому я открылась, это инквизитор! Даже Теш считал, что я улавливаю лишь чувства и эмоции. Хотя в его голову, опасаясь быть раскрытой, я никогда и не лезла. Это единственное из своих способностей, что я могу контролировать.

Лицо Ли Мэя изумленно вытянулось, сделав его похожим на ящерицу. И на миг — всего лишь на миг, но, к сожалению, я успела заметить — на нем мелькнула досада. Вполне адекватная реакция на человека, который может влезть в твои мозги, но все равно стало гадко.

— Но я не чувствую на тебе ни одной сдерживающей сигилы.

Вообразил мои мучения? Я поджала губы, мол, так вышло. Выживаю потихоньку и без сигил, стараюсь по возможности ни к кому не прикасаться. Он пятерней зачесал отросшие волосы, стискивая их на затылке в кулак, словно пытаясь простимулировать мозговую деятельность, и несинхронно моргнул.

— Когда же ты стала медиумом?

Я озадаченно хлопнула ресницами. В смысле «стала»? Медиумами разве не рождаются?

— Что ты имеешь в виду? — поджала я губы. Инквизитор попытался было отмахнуться, но мне вдруг стало не плевать на все эти экстрасенсорные заморочки. Узнаю, кто меня наградил этой проклятой силой — убью! — Отвечай! Или это очередная государственная тайна?

Он глубоко затянулся и выдохнул дым в туман за окном. Криво улыбнулся одними губами и устало потер переносицу.

— Разумеется, это засекреченная информация, доступ к которой имеет ограниченное количество экзорцистов и инквизиторов. Тех, кто работает исключительно с медиумами, чей уровень превышает средний показатель, — у меня упало сердце, но он невозмутимо продолжил. — Но я не вхожу в их число и тоже узнал об этом случайно. Поэтому не вижу ничего предосудительного в том, чтобы поделиться с тобой. Но, если позволишь, не стану этого делать, потому что это знание счастливей тебя не сделает.

— Не позволю! — дрожащим от волнения голосом возразила я и сложила руки на груди, чтобы скрыть пальцы, трясущиеся от желания воспользоваться эмпатией.

Ли Мэй скользнул чернильным взглядом по моему лицу, выискивая что-то одному ему ведомое. Пожал плечами, признавая мое право выбора, и отстраненно подтвердил мои худшие опасения:

— Медиумами становятся дети, пережившие клиническую смерть. Шанс стать эмпатом тем выше, чем раньше…

— Почему это скрывают?! — грубо перебила я, отказываясь мириться с мыслью, что своим проклятием я обязана лишь злому року.

Ли Мэй глянул на меня одновременно виновато и осуждающе.

— А ты представь, сколько нищих станет убивать своих детей в попытках сделать из них медиумов, чтобы потом продать империи?

Можно подумать, что сама империя такими экспериментами не занимается!

— А откуда ты об этом узнал? — спросила я первое, что в голову пришло, лишь бы отвлечься. Только потом до меня дошло, что вопрос опять оказался слишком личным, но инквизитор не стал таиться.

— Мне тогда лет пятнадцать было, — взгляд у него снова стал стеклянным. — Меня школа отправила проверить слухи об одержимости младенца. Но оказалось, что девочка беснуется, потому что эмпат и чувствует души даже живых людей. Я обратил внимание, что способности у нее проявились рановато, в два-то года, а отец ее признался, что родилась та мертворожденной, еле откачали.

Я представила маму, родившую бездыханную меня. В горле запершило, но я подавила вздох, боясь прервать минуту откровений.

— Я потом нашел подтверждение своим подозрениям в статистике и похожих отчетах инквизиторов. А недавно, представляешь, как-то случайно выяснилось, что мать той девочки была дочерью Цадока. Жаль, погибла с семьей через пару лет после того случая. Но до чего же тесен мир, — невесело хмыкнул Ли Мэй.

Я в унисон изумилась совпадению, а потому несостыковку заметила не сразу.

— Это было двадцать лет назад? — осторожно уточнила я, покосившись на азартно режущегося в вист гнома. — Но мастер Дедерик иммигрировал в Анталаморию из Наугрима только десять лет назад. Неужели его дочь жила в чужой стране вне общины?

Непозволительная вольность для нации, порицающей индивидуальность.

— Это уже не моя тайна, — развел руками инквизитор.

Резонно. Я заткнула любопытство и с трудом припомнила, с чего вообще начался наш разговор. «Дар» стал казаться мне еще гаже и ненавистнее. Но может хоть раз в жизни он сослужит хорошую службу? Я скрипнула зубами и усилием воли отложила истерику на почве известия о собственной клинической смерти до лучших времен.