Ферзи

— Картошку копаю! — огрызнулся мужчина, явно выходя из себя, но не спеша остервенело колотить в дверь или пинать кирпичи.

— Так ты — вор! — с удивлением, слегка заторможенным из-за шока, констатировала сваленная наземь Эл.

— …, - зашипел незнакомец, не особо радуясь компании.

Грохот в месте приземления твари повторился, и, судя по нарастанию шума, забывчивостью агрессивная скотина не страдала. Замок щёлкнул, но разительных изменений не произошло. Мужчина неистово затряс дверь, и девушки от всей души присоединились к его потугам, больше мешая и сковывая движения.

— Да отцепитесь вы! — рыкнул вор, поднимая руку с зажатыми отмычками на непрошенную помощницу.

Тут тварь взревела снова. То был не просто рык торжества и скрытой издёвки, нацеленный на заявление о себе. Нет! Одноглазый «Бабайка» орал от боли, ярости, ненависти и жажды расправы, немедленной кровавой, жестокой, выплёскивая свою боль, злобу и жажду. Заледеневшее, казалось, трио просто снесло вместе с дверью внутрь холма и проволоча по длинной узкой лестнице, впечатало в другую преграду.

— Да…, что же это такое!?! — рычал незнакомец, что кряхтя от боли, методично взламывал следующею дверь.

— Это Бабайка! — тоном великого мудреца, снизошедшего с вершин мироздания к простым смертным, изрекла Яританна и попыталась скончаться прямо на выломанной двери у ног ошалевшего от такого заявления мужика.

Тот от неожиданности едва отмычки не уронил, издав непередаваемый звук, напоминающий одновременно приступ асфиксии и кашля.

— Только это неправильный Бабайка, — поспешила успокоить его добросердечная Алеандр, которой полёт по лестнице не особенно навредил, аки летела она верхом на своих близких. — Совсем неправильный.

Наверху лестницы, что казалась теперь блёклым расплывающимся пятном, в которое едва закрадывались обрывки света, вспыхнул монструозный фонарь. Второй, весьма блеклый и мигающий после встречи с веткой, маячил где-то сзади не имея возможности протиснуться внутрь узковатого лаза. Тварь подалась вперёд, но пролезть не смогла и, взревев, бессильно ударилась плечами в каменную кладку. По тому, как на головы полетела земля, можно было заключить, что холмику жить осталось не так уж и долго.

— Ты главное не бойся, — едва не захмелевшая от бурлящего в крови адреналина травница сочувственно погладила случайную жертву по коленке. — Ничего не бойся. И даже не думай, о чём можешь бояться.

— Ясно, — лаконично отозвался вор, но девичьи руки от своей конечности отцепить пытался слишком поспешно, с нотками надвигающейся истерии.

— Ты не понимаешь, это извращун! — истерика, очевидно, была двусторонней, поскольку травницу начала бить крупная дрожь, а впившиеся в мужскую штанину пальцы буквально одеревенели. — Он считывает твои страхи и воплощает их, жутко извратив и страшно надругавшись!

В голосе травницы прозвучала такая смертельная обида за собственный кошмар детства, что девушка не удержалась и громко захохотала, привалившись к неизвестной, но тёплой и надёжной конечности всем корпусом. Привалилась, видимо, слишком отчаянно, поскольку ногу вырывать больше не пробовали, но шипели от боли очень реалистично.

— А-а ты на кого подумал? — едва выдавила из себя Эл, утирая грязным кулачком выступившие слёзы.

— Э-э-э — совсем стушевался незнакомец, едва не выпадая в прострацию, — Страж Гробниц?

Танка, на чьей спине и разворачивалось драматическое действие по приватизации чужих конечностей, лишь пренебрежительно фыркнула:

— Стражи Гробниц, молодой человек, это змееподобная нежить, создаваемая в прошлых веках при закупоривании богатых усыпальниц. Теперь подобные ритуалы относятся к разряду запрещённых из-за своей ненаправленности и неустойчивости. Один такой Стаж, не чувствующий боли и голода, способен разобраться с десятком-другим профессиональных копателей. Да эта монстрила пострашнее бешеного холлема!

Удары снаружи вдруг затихли, и в освободившийся проём скользнул лучик выглянувшей из-за туч луны, высеребрив неровную каменную кладку и глинобитные ступени. Зрелище можно было назвать завораживающим и даже эпическим, если бы не сопровождалось странными булькающими звуками, в которых раз за разом проскальзывало подозрительное шипение. В проходе снова появилась голова твари, но уже с двумя светящимися, слегка вытянувшимися к затылку глазами и длинными кожистыми отростками по бокам, свисающими до самого порога.

— Всё, — тяжко проговорила Чаронит и перестала дёргаться под пятой точкой компаньонки, — можете начинать меня убивать.