Фиалки синие

– Большинство укусов на шее, – сказал я. – Похоже, и здесь побывали те, кто считает себя вампирами. Повешение, должно быть, их ритуал. Или же автограф.

– Как чудовищно, – прошептала Джамилла. – Бедный парень, из него вытекла чуть не вся кровь. По-моему, это преступление на сексуальной почве.

– Я тоже так думаю, – сказал Кайл. – Мне кажется, сначала они его соблазнили.

В эту самую секунду в моем кармане зазвонил сотовый. Момент был самый что ни на есть неподходящий.

Прежде чем ответить, я посмотрел на Кайла.

– Скорее всего это опять он. Дирижер.

Я приложил трубку к уху.

– Как тебе Лос-Анджелес, Алекс? – монотонно произнес Дирижер. – Убийства чертовски похожи что здесь, что там, не правда ли?

Я кивнул Кайлу. Он понял, что мне звонит Дирижер, и жестом попросил передать ему трубку. А едва поднеся ее к уху, сильно нахмурился.

– Связь оборвана, – сообщил он, возвращая мне телефон. – Такое впечатление, будто этот подонок каким-то образом узнал, то ты его уже не слушаешь. Разве такое возможно, Алекс? Откуда ему все известно? Что он хочет от тебя, черт возьми?

Я уставился на медленно раскачивающийся труп, не имея понятия, что отвечать. Ответов у меня не было. Такое впечатление, будто кровь выпили у меня.

Глава 23

Наступила пятница, а мы продолжали всецело отдаваться расследованию этого немыслимого, устрашающего безумия и не имели понятия, когда оно закончится. Днем мне предстояло нечто крайне сложное – позвонить домой, в Вашингтон. Трубку после пары гудков подняла мама Нана, и мне страстно захотелось, чтобы вместо нее это сделал кто-нибудь из детей.

– Привет, это Алекс. Как дела?

Нана ответила:

– На завтрашний концерт Деймона ты не явишься, правильно, Алекс? Или, может, ты вообще о нем забыл? О, Алекс, Алекс! Почему ты вечно нас бросаешь? Так нельзя, согласись.

Я очень люблю Нану, но, случается, в своем стремлении что-то доказать мне она заходит слишком далеко.

– Может, пригласишь к телефону Деймона? Я бы хотел поговорить с моим мальчиком, а не с тобой.

– Мальчиком ему оставаться недолго. Очень скоро он превратится в такого же упрямца, как и ты, и перестанет слушать всех и вся. Вот тогда ты и поймешь, каково это. Уверяю тебя, ты не обрадуешься, – сказала Нана.

– Я и так чувствую себя препаршиво и мучаюсь сознанием своей вины. Нет необходимости усугублять мои страдания.

– А я буду

усугублять, так как считаю это своим долгом. И отношусь к подобным разговорам со всей серьезностью, так же, наверное, как ты – к работе, – произнесла Нана.

– Нана, люди то и дело умирают. Первого человека убили в Вашингтоне, тогда-то я и ввязался в расследование этой дикости. Преступники и не думают останавливаться. Я обязан выявить какую-то закономерность происходящего, по крайней мере попытаться.

– Да, люди умирают, Алекс, я все понимаю. А другие люди взрослеют, практически не видя отца, в котором остро нуждаются, – в особенности потому, что у них нет матери. Об этом ты никогда не задумываешься? Я не могу заменить нашим детям обоих родителей.

Я закрыл глаза.

– Ты права, Нана, я во всем с тобой согласен, хочешь верь, хочешь нет. Ты пригласишь Деймона? – вновь спросил я. – Обещаю, сразу по окончании этого разговора я сосредоточу все свои усилия на поиске для наших детей подходящей матери. Кстати, моя напарница – женщина очень милая. Тебе она определенно понравилась бы.

– Деймона нет дома. Он попросил передать тебе, если ты позвонишь и скажешь, что задерживаешься, большое спасибо.

Я покачал головой и невольно улыбнулся.

– Ты прекрасно сымитировала его интонацию. Где он?

– Играет с друзьями в баскетбол. Между прочим, у него здорово получается. Не удивлюсь, если наш мальчик станет выдающимся баскетбольным защитником. А ты, наверное, и понятия не имел, что у него прекрасные данные?

– Почему же? Имел. У Деймона ловкие руки и реакция что надо. Я об этом всегда знал. А с какими он играет друзьями? Тебе известно?

– Естественно, известно. А тебе? – парировала Нана. Она умеет быть беспощадной, если уж на кого-то нападает. – Ладно, так и быть. Он с Луисом и Джамалом. Отличные ребята.

– Мне пора идти, Нана. Пожалуйста, передай Деймону и Дженни, что я очень их люблю. А малыша Алекса крепко обними.

– Сам их обнимай, сам говори, что любишь, – ответила Нана и повесила трубку.

Никогда раньше она не поступала так. Точнее, поступала, но очень редко.

Я сидел, будто приклеенный к стулу, снова и снова прокручивая в голове разговор и пытаясь понять, действительно ли я настолько виновен. С детьми я проводил гораздо больше времени, чем многие другие отцы, но, как верно отметила Нана, росли мои сыновья и дочь чересчур быстро, причем без матери. Я должен был стараться для них еще больше, а не искать своему поведению чертовы оправдания.

Я попытался вновь позвонить домой, потом еще раз. Никто не ответил. Я понял, что наказан. С Деймоном мне удалось связаться часов в шесть вечера. Он только что вернулся с репетиции хора перед завтрашним концертом. Услышав его голос, я пропел несколько строчек из рэп-песенки, которая нравилась Деймону.