Fidem

– Мы все оказались в паршивом положении, Паук. Чтобы уменьшить недовольство среди раубриттеров, сенешаль отдал им Арборию на разграбление. Дикое это было зрелище, признаться. Несколько дней по догорающим руинам рыскали десятки голодных стальных зверей, пытаясь вырывать куски мяса друг у друга. Добыча была скудна и не оправдывала наших потерь, многие роптали. Они не нашли там ни золота, на которое рассчитывали, ни драгоценных камней и радиоактивных материалов. Но некоторым из них все же повезло. Двум, если быть точным. Обыскивая брошенный еретический храм, эти раубриттеры обнаружили потайное хранилище под ним. Увы, судьба и здесь посмеялась над этими жадными ублюдками. Они надеялись поживиться драгоценными металлами и всем тем, что, по слухам, прячут в своих схронах лангобарды, однако, к своему разочарованию, нашли лишь мусор – рукописи и фолианты, исписанные непонятным им языком.

– Этими двумя были Томаш и Ягеллон?

– Верная догадка. – «Вопящий Ангел» на миг склонил исполинскую голову в одобрительном кивке. – Эти двое истово ненавидели друг друга, объединить их не могла ни вера, ни служба императору. А вот жадность объединила сразу же. Не имея представления о том, что они нашли и есть ли у этой находки ценность, они разумно решили обратиться к лицу духовного сана. И как ты думаешь, кто это был?

– Ты.

Приор Герард едко усмехнулся:

– Склоняю голову перед твоей прозорливостью, Паук. Да, ко мне. Вообрази себе мое изумление, когда я обнаружил, что найденные ими инкунабулы – не сборники языческих молитв и трактаты впавших в ересь теологов, а кропотливо собранная база данных, полнящаяся самыми необычайными вещами. Некоторые из которых с точки зрения Святого престола могли быть как проклятыми еретическими искушениями, так и драгоценными дарами.

– Но ты не сообщил об этом ордену.

– Месяцем ранее, без сомнения, сообщил был. Но штурм Арбории что-то изменил во мне. Не снаружи, как болезнь, пирующая моими клетками. Внутри. Я потерял своих лучших братьев-рыцарей, уничтожил великое множество еретиков, но орден дал мне понять, что недоволен моими действиями. Я спасал души, а капитул хотел, чтоб я спасал золото для его прелатов и землю для его будущих монастырей. Я начал изучать книги сам, не допустив к ним прочих братьев по вере. Это было истинное богатство, Паук! Такое, что в императорской казне не хватило бы золота, чтобы его приобрести!

Голос приора Герарда снизился до страстного шепота, перемежающегося бульканьем.

Еретик, с отвращением понял Гримберт. Вот что стало с приором Герардом, верным сыном Святого престола. Почувствовав себя брошенным своими же братьями, он нашел успокоение в ереси, приглушившей боль как душевную, поедающую его изнутри, так и телесную, пирующую его телом.

– Но в скором времени тебе, кажется, пришлось сменить климат? Дай догадаюсь, северный воздух оказался полезнее для твоего здоровья?

«Вопящий Ангел» не выстрелил и в этот раз, лишь коротко дернулся.

– Я старался соблюдать осторожность, изучая запретные технологии. Томаш и Ягеллон тоже держали рот на замке, я обещал им долю от наших будущих богатств. Однако, несмотря на это, братья-монахи что-то заподозрили. И донесли на меня в капитул.

– Значит, так ты и заработал билет в Грауштейн?

Герард издал кислый хлюпающий смешок, похожий на плеск воды в прохудившемся мехе.

– Прямых улик против меня не было, но одних подозрений было достаточно, чтоб отправить меня в самый глухой приорат империи. Возможно, они думали, что холодный северный воздух наставит меня на путь истинный. Они не знали, что мне удалось прихватить с собой большую часть лангобардского наследия! Как и того, что некоторые технологии уже открылись мне. Где-то сложные и запутанные, где-то непредсказуемые, где-то по-дьявольски изобретательные, они были, без сомнения, еретическими, но главное – они работали!

– «Керржес».

– Да. Он. Дьявольская тварь, которую я сумел выдрессировать и поставить себе на службу.

– Чтобы натравить на беспомощных людей, явившихся лицезреть сотворенное тобой чудо?

Зубы приора Герарда сухо клацнули.

– Нет, Паук. Если я с кем-то и хотел поквитаться, так это с орденом Святого Лазаря. С орденом, который раз за разом швырял меня в огонь, а когда решил, что я утратил полезность, – списал в утиль, как отработанный лабораторный материал. С орденом, который алчно жаждет славы и власти, не заботясь о том, какой ценой они куплены… Вот только наши силы были неравны. Я был приором богом забытого монастыря на задворках империи, сам мало отличным от заключенного, а орден… Даже во времена упадка он владел десятками монастырей и сотнями братьев-рыцарей! Я был бессилен не то что поразить его, но даже нанести ему хоть сколько-нибудь чувствительную рану. Если что-то и могло помочь мне, то только чудо.

– И ты сотворил его.

Герард засмеялся. Смех был неприятный, скрежещущий, и Гримберт поморщился при мысли о том, как трутся от этого смеха все железяки, скрепляющие лицо приора воедино.