Фигуры высшего шпионажа

Как бы и нелогичным выглядит такой шаг, если иметь в виду его неукротимое желание встряхнуть планету стратегическим ударом, от которого мог развязаться дымчатый шарф Млечного Пути. Но нет, все логично. Хрущевым овладела ракетомания. Артиллерия, танки, корабли - ничто по сравнению с ударной силой ракет. Кто против? Таковые молчали в тряпочку. Глобальному переписыванию истории противостояло лишь робкое краеведение. И вот на этом фоне такой Стеньки Разина челн выплыл, что не в сказке сказать.

Углядеть амбициозного, энергичного, умного полковника ГРУ для осуществления головокружительной шпионской операции помог не менее амбициозный, но весьма среднего ума сын Хрущева, Сергей Никитич, довольно тесно общавшийся с зятем премьера Косыгина Джерменом Гвишиани. А тот возглавлял одну из основных «крыш» советской военной разведки - Госкомитет по координации научно-исследовательских работ.

Шестнадцать месяцев прослужил там полковник Пеньковский, регулярно сдавая резидентам ЦРУ и МИ-6 достоверную, секретную, однако зачастую уже известную им информацию о военной стратегии СССР, состоянии отечественного ракетостроения, противовоздушной обороны и структуре ядерных сил.

Десятки конспиративных встреч провел со своими конфидентами в Лондоне, Париже и Москве, передал им более ста роликов отснятой фотопленки. Его сведения, изложенные в письменной или устной форме, составили около десяти тысяч страниц текста.

И все же, все же. Что там такого понаписал и наговорил этот фантастический энтузиаст жанра, если на «Ферме» в Лэнгли до сих пор с придыханием произносят имя Пеньковского как «фигуры высшего шпионажа»? Не исключено, что его популярность ярко расцветила беллетристика, поскольку он стал прототипом героев романов Джона Ле Карре «Русский Дом» и «Кардинал Кремля» Тома Клэнси, а позднее и романа «Цель Хрущева» Кристофера Крейтона. Можно, наверно, и так считать, и это тоже будет правдой. Но не всей правдой. А вся она еще более неправдоподобна, чем самый смелый вымысел романиста, ибо Пеньковский и в самом деле являлся тайной «целью Хрущева».

Сергей Хрущев подтвердил отцу уже сложившееся мнение о незаурядных достоинствах Пеньковского, засидевшегося в полковниках. Его кандидатура изначально рассматривалась руководством ГРУ на роль уникального подставного агента, способного выполнить тайную волю самовластного кремлевского владыки. А высшее руководство ГРУ - это генерал Серов и его заместитель Рогов. Им ли было не знать о нарастающем недовольстве Хрущевым в партийных органах, в аппарате правительства и даже в КГБ, который он вознамерился «разлампаситъ»? Знали, конечно. Иван Серов извелся мыслями о безрадостной перспективе, ожидающей его в случае падения «сюзерена». Компромат, если таковой имелся, неизбежно ударил бы по ним обоим, как его ни преподноси. Идея с подставным агентом, санкционированная Хрущевым, смотрелась куда как предпочтительнее. Выгорит дело - никому не придет в голову вспоминать про довоенные репрессии на Украине, а не выгорит... Тут думать надо, крепко думать. И Серов думал.

Крепко думать он стал в первых числах сентября 1960 года, когда спешно готовили к визиту в США турбоэлектроход «Балтика», на котором должны были следовать Хрущев и его многочисленная свита. Большой соблазн имелся у Серова повторить операцию апреля 1956 года, когда только благодаря предусмотрительности британской военно-морской разведки не был взорван крейсер «Орджоникидзе», стоявший на якоре в портсмутской гавани. На борту крейсера находился Хрущев. Мину большой мощности обнаружил командир британских водолазов-разведчиков Лайонел Крэбб. Странно и необъяснимо погиб он тогда, однако мину успел обезвредить.

Беспечная уверенность русских в успехе подрыва крейсера дала англичанам массу доказательств против КГБ, который возглавлял Серов. Он предпочел пойти на сделку с британской МИ-6, нежели быть разоблаченным перед Хрущевым. И все последующие годы из Москвы в Лондон поступал поток секретной информации. Взрыв «Балтики» обрывал зависимость Серова от Никиты, но не устранял другой, еще более тяжкой. Внедрение Пеньковского неизбежно путало карты англичанам, во-первых, а во-вторых, все можно будет списать на него, своевременно ликвидированного.

Не просто крепко, а тяжеловесно мыслил Серов. Но по-другому не умел. Не за что было зацепиться и не на кого опереться. Все же ума хватило не взрывать «Балтику», и встреча «лицом к лицу с Америкой» состоялась. Правда, завербованный людьми Серова штурман «Балтики» сбежал в Нью-Йорк и попросил политического убежища, однако истинные мотивы бегства раскрыть поостерегся, хотя это и не спасло его от пули. Чья была пуля, так и не дознались.

О побеге штурмана Хрущев узнал от нью-йоркских газетчиков, накинувшихся на него с вопросами, рассчитанными на бурное развитие политического скандала. Ошеломительную новость следовало как-то уместить в голове. Хрущев задумался, переспросил, о ком идет речь, помотал головой, как ужаленный конь, и сокрушенно молвил в ответ: