Фиктивная помолвка

Когда наконец уже нельзя было не замечать приближающегося дома, Оливия увидела, что парадные двери уже открыты, а София стремительно несется вниз по мраморной лестнице – хорошенькая, с модно подстриженными и завитыми темными волосами, очень похожая на своего отца, каким его помнила графиня, – и тянет за собой за руку улыбающегося красивого, высокого, стройного светловолосого юношу.

– Мама! – Девушка стояла у экипажа, едва не подпрыгивая на месте от нетерпения, в ожидании, когда лакей откроет дверцу и опустит ступеньку. – Я уж думала, ты никогда не приедешь, – затараторила она, едва открылась дверца. – Я говорила, что ты должна была быть здесь вчера, а папа говорил – нет, ты никак не могла проделать весь путь от Линкольншира до Глостершира так быстро, и приедешь не раньше, чем сегодня, а скорее всего завтра. Но я знала, что обязательно сегодня, раз не вчера. – Едва Оливия спустилась по ступенькам, София бросилась к ней в объятия. – Мне хочется, чтобы ты съездила в Лондон, мама, там так чудесно! А это Фрэнсис. – Обернувшись, она ослепительно улыбнулась молодому человеку и взяла его под руку. – Помнишь его?

– Только очень маленьким мальчиком, который обладал даром устраивать всяческие проказы, – с улыбкой ответила графиня, протягивая юноше руку и с замиранием сердца встречая его обаятельную улыбку. – Приятно снова встретиться с вами, лорд Фрэнсис.

– Теперь понятно, почему вы остаетесь в провинции и не посещаете Лондон. Я вижу, вы живете у источника вечной молодости, – сказал он, крепко пожимая ей руку.

Графиня была далеко не в восторге от лести молодого человека – если он так же ведет себя по отношению к Софии, то неудивительно, что у девочки закружилась голова, и с ее точки зрения, молодой человек был чересчур красив. Но все эти мысли мгновенно улетучились у нее из головы, когда Оливия, даже не взглянув – не осмеливаясь взглянуть, – осознала, что кто-то еще вышел из дома на крыльцо и спускается по лестнице.

«Это наяву? – подумала графиня в панике, когда больше уже невозможно было игнорировать того, кто направлялся к ним. – Возможно ли такое?» Сердце Оливии так стучало, что ей казалось, она опозорится и вот-вот упадет сейчас в обморок.

Граф выглядел более высоким и солидным, чем ей помнилось, но не толстым – в его теле не было ни единой лишней унции, насколько можно было судить по первому взгляду, просто плечи и грудная клетка стали шире и мощнее. Он был крепким, с натренированными мускулами, а волосы – он не потерял ни единого – остались густыми и темными, хотя виски покрылись серебром. Как ни странно, благодаря седине он казался еще более мужественным и сильным. Но лицо изменилось. Оно осталось таким же красивым – ей показалось, даже стало красивее, – но теперь это было лицо мужчины, а не мальчика. В подбородке чувствовалась сила, а в темных глазах угадывался цинизм, которого прежде но было. Это был, несомненно, он, конечно, он, совершенно другой и все-таки тот же самый.

– Оливия, – поздоровался граф, протянув ей руку, – она помнила его руки с длинными пальцами и ухоженными ногтями. – Добро пожаловать домой.

– Маркус. – Глядя, как он сжимает ее ладонь, женщина с некоторым удивлением ощутила теплоту и силу, словно ожидала только увидеть, а не почувствовать прикосновение, и еще больше удивилась, когда он поднес ее руку к губам.

Взглянув ему в глаза, Оливия поняла, что его мысли заняты тем же, что и ее собственные – он отмечал изменения и сходство. «Я постарела», – подумала Оливия, снова отведя взгляд; ведь когда он оставил ее – нет, когда она выгнала его, она была просто девочкой, ей было всего двадцать два года.

– Папа! – София захлопала в ладоши. – Ну разве мама не красива?

– Красива, – спокойно согласился тот. – Очень. Пойдем в дом, Оливия. Мои дворецкий и экономка не могут дождаться, чтобы их представили графине. А потом София проводит тебя в твою комнату, чтобы ты смогла отдохнуть и освежиться.

– Спасибо, – поблагодарила она и, опершись на предложенную руку, услышала позади радостный смех дочери.

Глава 2

Маркус не знал, как вести себя, когда приедет Оливия. Эта проблема мучила его много дней, и он совсем не был уверен, что остановился на правильном решении.