Оказавшись в своем подавляющем большинстве утопиями, эти программы потребовали полного пересмотра, привязки к реальным условиям и опоры на тех лидеров и членов общин, которые пересекли Атлантику, чтобы остаться жить здесь навсегда и создать на новом месте не просто иные, а лучшие общины, чем те, которые они покинули в старой Европе. Именно эти люди и были действительными отцами-основателями благотворительности американского типа73
.***
Одним из них стал пуританский лидер
Благотворительность по Уинтропу должна быть больше синонимом раннехристианской любви, чем только помощью бедным. Его проповедь предлагала не просто иную схему благотворительности, а канон поведения христиан новой общины, заключивших новый завет с «пуританским Богом» и лишенных поэтому права его нарушать. В этой «обязанности любви», заявлял Уинтроп, мы должны без притворства, по-братски любить друг друга и нести груз взаимных забот, защищать не только лишь свои интересы, но и интересы наших братьев по вере.
Для Уинтропа, как и для последующих отцов-основателей американской благотворительности, неравенство в богатстве, условиях жизни и социальном статусе считалось установленным свыше и потому неизбежным. Он считал, что без сохранения естественного неравенства благоденствие общины может просто разрушиться.
Уинтроп был, вместе с тем, убежден, что богатство и знатность не даны человеку только ради него самого, их нужно использовать для прославления, позволившего все это Творца и для блага всех созданных им людей. Не следует поэтому бедным восставать против своих правителей и богачей, а богатым позволять угнетение бедных. Какие бы споры и протесты их неравенство ни вызывало, богатые и бедные существуют не для того, чтобы разъединять людей и вызывать их взаимную вражду, а для того, чтобы они, нуждаясь друг в друге, были теснее связаны братскими узами.
Не отрываясь от реальности, Уинтроп признавал, что неравенство членов общины, будучи весьма значительным уже со старта, может вызывать их недовольство и протесты. Однако, по его убеждению, в построенной на американской земле новой общине, они должны играть значительно меньшую роль, чем сплоченность его жителей, «как частей одного и того же тела», а их труд должен быть так же согласован «как труд одного человека». Ради нашей общей цели – улучшить свою жизнь и больше служить Богу, полагал Уинтроп, публичные интересы следует возвысить над частными.
Однако его призыву к созданию еще одного утопического Града на Холме – как известно, его проектов со времен Нагорной проповеди Христа как до Д. Уинтропа, так и после него было предложено великое множество – не суждено было сбыться и в Новой Англии. Вскоре и в колонии Массачусетского залива возобладали конкуренция, индивидуализм и частные интересы, полностью подавить которые в пользу общины, конечно же, оказалось невозможным. Как писал позднее Роджер Уильямс, известный религиозный диссидент, очень скоро и в общине Уинтропа «явила свое лицо обычная мирская троица – Прибыль, Карьера и Удовольствие»74
.И все же идеалы братского содружества Уинтропа никогда не были полностью отброшены в жизни общин Нового Света, создающих здесь начала новой нации и цивилизации. Им предстояло сосуществовать и соперничать с упомянутой «мирской троицей» всю их историю. Силы социального эгоизма и разобщения, сколь бы сильны они ни были в тот или иной период американской истории, никогда не возобладали полностью. Под влиянием идей своих религиозных и общинных лидеров, а также трудных условий жизни американцы в своих моральных размышлениях и социальном поведении всегда демонстрировали обязанности дружелюбия, братства и общинного долга, вошедшие, можно сказать, в их плоть и кровь.
***
На полстолетия позже Джона Уинтропа и созданной им пуританской общины свой религиозный эксперимент провел в Филадельфии