Филипп Август

Как уже было показано, Людовик VII предложил бразды правления и роль опекуна над своим юным сыном Филиппу Эльзасскому, прежде всего для того, чтобы не дать королевской власти пасть под натиском шампанцев, обуреваемых честолюбивыми амбициями и озабоченных лишь своими собственными интересами. Есть и второе объяснение тому, почему в овчарню пустили еще одного волка: оказавшись между двух угроз, Людовик VII и его советники предпочли ту, которая в качестве побочного положительного эффекта способствовала бы возбуждению ссоры между сторонниками опасного альянса. Кроме того, пока граф Фландрский возглавлял правительство, представители фамилии Дрё и придворные более скромного происхождения могли хранить надежду на то, что им будет позволено остаться подле юного короля, тогда как королева Адель и ее братья обязательно удалили бы от двора тех, кто противился их политическому влиянию. Защитники королевской власти не строили никаких иллюзий. Они принимали как данность то, что магнаты официально доминируют в правительстве, поскольку юный король нуждается в могущественных покровителях, но они оставались подле него, зорко следя и выискивая возможность сыграть на противоречиях между фламандским и шампанским кланами. Королевская женитьба позволила им ввести в эту жестокую и сложную партию новую фигуру — Бодуэна де Эно.

Дабы устранить угрозу заключения брачного союза между Шампанью и Эно, клан Капетингов принял в итоге решение, предложенное графом Фландрским: устроить брак его крестника с его собственной племянницей, Изабеллой де Эно. Для Филиппа Эльзасского забрезжил час триумфа. Разве королева Франции, обязанная ему своей блестящей участью, не послужила бы для него дополнительным козырем при управлении делами королевства, которые стали целью его жизни? Тем не менее существовало серьезное препятствие. Согласится ли Бодуэн де Эно с крушением своих первоначальных замыслов? Ведь ему надлежало отречься от клятвы, связывавшей его с графом Шампанским, в результате чего прекрасное будущее, которое он готовил для своего сына, оказалось бы под угрозой. Бодуэн затягивал переговоры, чтобы извлечь максимум выгод из своего положения отца, у которого домогаются руки его дочери. В пору Рождества 1179 года он встретился в Париже с Людовиком VII, но все еще не принял окончательного решения[46]

.

Примерно в конце Великого поста 1180 года граф Фландрский и Рауль, граф Клермонский, коннетабль Франции, направились в Моне с делегацией королевских советников, чтобы преодолеть последнее отцовское сопротивление и составить брачный контракт в надежной и должной форме. Как и другие вассалы короля, Рауль де Клермон считал тогда необходимым этот союз, который должен был покончить с политическим преобладанием шампанского клана и предотвратить окружение королевского домена. Переговоры длились три дня и завершились подписанием соглашения.

С большим сожалением граф Эно согласился на то, чтобы Артуа, которое должно было отойти к нему вместе с остальными владениями Филиппа Эльзасского, стало приданым его дочери. Он обещал уступить ей город Аррас, то есть, собственно говоря, всё Артуа, а кроме того, города Сент-Омер и Эден[47]

. В условиях соглашения предусматривалась дальнейшая судьба этих владений. Если бы Изабелла родила сына, приданое отошло бы к нему, но если бы этот наследник умер бездетным, Артуа должно было бы вернуться к Бодуэну де Эно. Таким образом, Бодуэн вытребовал гарантию того, что земля, уступленная его дочери, не будет включена в состав королевского домена немедленно. Однако при этом он все равно сильно сокрушался, видя, что богатая провинция уплывает из его рук.

Опасаясь, как бы его шурин не передумал, граф Фландрский поторопил события. Без промедления он увез с собой юную принцессу. Однако понадобились некоторые дополнительные переговоры, и молодому королю пришлось сидеть в одном из залов Амьена, в то время как советники дискутировали по поводу условий его женитьбы. В нетерпении он спрашивал себя, «когда же будет дано ему самому или иному королю Франции воссоздать королевство Французское таким, каким оно было во времена Карла Великого, — во всей его протяженности и могуществе»[48]. Вполне возможно, что подросток, уже весьма озабоченный хорошим исполнением своих королевских обязанностей, действительно произнес эти речи. Он показал бы тем самым, что усвоил данные ему уроки и, желая подражать славному примеру Карла Великого, не собирается ограничиваться только женитьбой на принцессе, в жилах которой текло больше каролингской крови, чем у кого бы то ни было во всей Европе. Сторонники этого союза спешили со свадьбой. Филипп Эльзасский доставил свою племянницу в крепость Бапом. Юный король прибыл туда и женился на Изабелле 29 апреля 1180 года. Это был день триумфа для графа Фландрского.