Философия языка и семиотика безумия. Избранные работы

Вопрос о наличии у Христа задней части – это, в сущности, вопрос о возможности полового сношения с Христом, то есть опять-таки психотическая проблематика, лишь аранжированная невротически или перверсивно (Фрейд много рассуждает о диалектике активного / пассивного отношения к отцу и матери у пациента и о гомосексуальности и паранойе, которая появилась на свет в более позднем возрасте (о чем мы писали ранее в нашем исследовании); о его пассивно гомосексуальном отношении к отцу и об отождествлении отца с Богом Отцом, а себя соответственно с Богом Сыном – Христом. А поскольку известно, что Человек-Волк отождествлял Фрейда с отцом, а стало быть, с Богом Отцом, то речь тем самым идет о проблеме фантазматического полового сношения с самим Фрейдом как субститутом отца и Бога; в этом, в сущности, лишь, на первый взгляд, таком шокирующем заключении нет ничего странного в свете обычной в психоанализе трансферентной проблематики – пациент влюбляется в психоаналитика и жаждет сексуальных контактов с ним, что, увы, порой и случалось; например, Сабина Шпильрейн и Юнг (подробно см. [Эткинд, 1994]). Фрейд сам пишет о «архаичности» (то есть, в сущности, психотичности) этой проблематики и даже в одном месте, когда говорит об анальных отношениях с Богом («испражняться Богу» – значит делать подарок Богу), сам упоминает психотика Шребера [Фрейд, 1996: 212], мечтой которого было стать женщиной и вступить с Богом в сексуальную связь (см. [Freud, 1981; Лакан, 1997]).

Чрезвычайно интересно следующее наблюдение Фрейда, которому он почти не придает никакого значения.

Главная его жалоба состояла в том, что мир окутан для него в завесу или что он отделен от мира завесой. Эта завеса разрывалась только в тот момент, когда при вливании (во время лечения у Фрейда у Панкеева был хронический запор, и два раза в неделю ему делал клизму специально для этого содержавшийся им человек. – В. Р.

) опорожнялось содержимое кишечника, и тогда он снова чувствовал себя здоровым и нормальным [Фрейд, 1996: 205].

Завеса, отделяющая от мира – это не невротическая проблематика. Это противоречит утверждениям самого Фрейда о том, что при неврозах отношения (то есть истерии, фобии и обсессии) конфликт происходят внутри инстанций, в частности, при обсессии между Ид и Суперэго; когда конфликт имеет место между личностью в целом и реальностью, речь идет психозе (статья Фрейда 1923 года «Потеря реальности при неврозе и психозе» [Freud, 1981]). Мы не утверждаем, что Панкеев не тестировал реальность (хотя Фрейд упоминает один важный галлюцинаторный эпизод в детстве пациента, когда ему померещилось, что он себе отрезал ножом палец [Там же: 213]). Но завеса от реальности – это очень напоминает шизоидное «стеклышко», которое отделяет шизоида от внешнего мира (напомним, что Эрнст Кречмер, который использовал этот образ, рассматривал шизоида не как психопата (как П. Б. Ганнушкин, а вслед за ним М. Е. Бурно и его школа, а скорее как латентного шизофреника [Кречмер, 1928]). То есть Панкеев был, конечно, и шизоид-аутист, а не только обсессивный невротик. Разрабатывая проблематику «завесы», Фрейд далее отмечает:

Эта завеса разрывалась – удивительным образом – только в таком положении, когда после клизмы каловые массы проходили через задний проход. Тогда он снова чувствовал себя хорошо и на короткое время мир казался ему ясным. … Его жалоба представляет собой, собственно говоря, замаскированную фантазию-желание, она рисует его снова в утробе матери; и правда, в этой фантазии осуществляется бегство от мира. Ее можно сформулировать: я так несчастен в жизни, что я должен снова вернуться в утробу матери [Там же: 223–224].