Философия как духовное делание

⁶¹Nihil enim, si non corpus omne, quod est, corpus est sui generis (лат.) – ничего нет истинного вне тела, что есть – это своего рода тело. Это точка зрения Тертуллиана, что все сущее есть «тело», следовательно, Бог должен быть понят как «тело, которое, впрочем, есть дух».

⁶² Приписка Ильина на полях рядом с предыдущим и данным абзацами: «Геккель смешивает».

⁶³Quaternio (лат.) – учетверение.

⁶⁴  (греч.

) – переход (рассуждения) в другую область.

⁶⁵ Майя (др. – инд.) – иллюзия, обман. «Но что же заставило этого Вечного открыться в мире? – Каким образом единое, неразделимое могло принять вид множественности? Если истинное бытие божества есть бытие без свойств и проявлений, то, как могли возникнуть из него разнообразные виды жизни и – зачем? Что за разделение в божестве? – “Как из несущего, – говоря словами толкований на Веды, – родилось сущее, как это могло быть?”

На этой мысли, как и вообще на космогоническом вопросе, издавна останавливалось внимание индийских мудрецов. Очевидно, в самом Вечном, в его существе скрыта причина того, почему он явился в разнообразии мировой жизни, – в нем самом есть стремление выйти из своего безразличия, хотя это стремление и непостижимо. Иного ответа быть не может. Такой ответ и находим мы в индийской религии, в учении о таинственной Майя – (Maja – одного корня с персидским словом маг – mag). Брам произвел мир при посредстве, или в соединении со своею Майя, которая побудила его выйти из свойственного ему вечно-тожественного и неизменного бытия.

Что же такое эта загадочная Майя в Боге? – В Ведах Майя описывается как желание, или стремление к творению, как любовь Бога к миру. Вместе с тем она олицетворяется иногда под формою женщины, “божественной матери бытия”. Вечный произвел мир в соединении с своею Майя. Он радовался, когда породил со своею Майя три светлые, мировые начала (солнце, луну и огонь).

Но, с дальнейшим развитием идеально-пантеистических воззрений на божество, и соединенного вместе с ними мрачного взгляда на мир, Майя обращается, – то в загадочное, темное начало, окружающее Вечного и нудящее его к творению, то – даже в “блудницу, обольщающую Вечного”. Светлый образ творца мира, радующегося при творении, при этом омрачается. “В начале всех тварей была Майя, в ней была тьма, а в этой тьме скрыто было желание или стремление (к творению). Ничего еще не было, все было поглощено этою силою тьмы. Таким образом, Вечный окружен тьмою и представляется как бы смешением света с тьмою, – чистого, отрешенного бытия с бытием нечистым, конечным. Это темное начало, присущее Вечному, обольщает его призраками не истинного бытия, и в этом тайна происхождения вселенной. Майя – это призрачная одежда, в которую облачен Вечный. В ней источник обольщения для божества, в ней скрыто чародейство. Мир произвела игра этой Майя, т. е. те призрачные образы, которые увлекают и обольщают Вечного. Никогда неизменяющееся, божественное бытие, подобное чистому кристаллу, чрез Майя стало поверженным в беспокойство. Всеведущий впал в наведенный на него “непотребною Майею” сон, стал видеть грезы. Как на море в солнечный день являются призраки, так Вечный призрачно разделился на эфир, солнце, землю. Итак, мир есть фантасмагория Вечного, производит его желание – видеть те призраки, которыми он окружен, стремление выйти из отрешенного бытия, в котором он пребывает.

Такое понятие о Майя, очевидно, есть дальнейшее развитие того идеалистического воззрения, каким проникнуты позднейшие космогонические мифы. В основе его лежит аналогия человеческого сознания в его отношении к объективному миру. Вселенная для Вечного то же, что для нашего сознания внешний мир. И мы видели уже, что самый процесс созидания вселенной представляется в космогонических мифах как акт раскрытия самосознания Вечного, как результат его созерцания, углублений в себя» (Архимандрит Хрисанф. Религии древнего мира в их отношении к Христианству. Т. 1. СПб., 1873. С. 239–242).

⁶⁶Contradictio in adjecto

(лат.) – противоречие в определении. Например, круглый квадрат.

⁶⁷Status animae (лат.) – состояние душевное.

⁶⁸ Лейбниц различал метафизический мир истинно сущего (реальный) и мир являющийся нам, феноменальный (физический). По Лейбницу, основу реального мира составляют психически неделимые первоэлементы бытия – монады. Они находятся между собой в отношениях гармонии, установленной Богом, но непосредственно не связаны друг с другом, автономны, как бы самоизолированы и «вовсе не имеют окон, через которые что-либо могло войти туда или оттуда выйти» (Антология мировой философии. Т. 2. М., 1970. С. 451). Однако бог заложил в них способность воспринимать, отражать в себе через Него все другие монады и весь мир, и потому они являются «постоянным живым зеркалом Вселенной» (Там же. С. 459).