Философия. Книга третья. Метафизика

Если бы существование в его пространственности я принял за абсолютное бытие, то меня беспокоил бы вопрос о том, какое же именно это пространство: нагляднодействительное пространство, в котором я живу, или эвклидово, или же то астрономическое пространство, которое будет некогда обнаружено. Понятие о том, что такое пространство, нельзя привести к общему знаменателю так, чтобы из этого понятия можно было вывести все виды пространства. Трудность, состоящая в том, что для того, чтобы мыслить, мы должны избрать определенную разновидность пространства, и что, однако, единого пространства вообще вовсе не существует, привносит во всякую абсолютизацию пространства неясность относительно того, что подразумевается под пространством; например, если пространство понимается как пустое и несуществующее, но пространственность существования — как подлинное бытие; или если, напротив, пространство, как нематериальное, считают более духовным, чем сущие в нем тела, и называют его чувствилищем Бога; или если в пространстве различают отдельные пространства, как земное пространство, в котором обитают люди, и небесное пространство, в котором обитает божество.

Если затем я пытаюсь, напротив, уловить мыслью трансценденцию как непространственную, то я лишь негативно говорю, что она не есть. Но пространство, как форму всякого существования для нас, я не могу игнорировать так же точно, как и время. Вступление бытия в существование есть становление его как пространственного. Если же я трансцендирую по ту сторону пространства, то должен сохранить его даже в акте трансцендирования.

Формальное трансцендирование, в движении краха пробивающееся к бытию, не есть еще чтение шифра пространства, как выражения трансценденции. Скорее, это трансцендирование совершается следующим образом. Уже в существовании пространственному противостоит непространственное (телу-душа, бытию-вне-себя — бытие-в-себе). Но уже в существование то и другое составляют единство в выражении души: там, где душа эмпирически действительна, она, став пространственной, делается зримой как телесность. По аналогии с этим единством пространственности и непространственного в выражении души трансценденция была бы таким бытием, для которого пространство есть явление в существовании, причем как символ. Пространство, как нескончаемое, есть аллегория бесконечности, есть единое пространство, не имеет ничего вне себя и не зависит ни от чего. Аллегория, как символ, не содержит противоречия, потому что находится вне пределов сферы точно мыслимого. Хотя в нем нет уже более формального трансцендирования, но есть возможность — подлежащего историчному наполнению — чтения шифра пространственности.

В то время как абсолютизация пространственного существования отрицает трансценденцию, превращение его в шифр дает развиться покою умозрительного видения, формальное трансцендирование ищет единства пространства и непространственного в движении, которое в пространстве не покидает пространства, но преодолевает его. Если пространственность существования есть, самое далекое и мертвое в сравнении с бытием, которое непространственным образом экзистенциально существует для меня как моя собственная самость, то внешнее есть, однако, нечто неоспоримое, всегда присутствующее. В существовании всегда остается напряжение между пространственностью и непространственным. Если я полагаю то и другое как тождественные, — не ставя их в разлагающее, ибо приводящее к покою, отношение, когда одно служит выражением для другого, — то я трансцендирую в немыслимом: в вездесущей трансценденции (Allgegenwart der Transzendenz).

Если во времени мы трансцендируем к немыслимой вечности, которая во времени угашает время, потому что она есть временность вневременности, то в пространстве трансцендируем к исчезающей пространственности, которая, принятая мыслью как немыслимое единство пространства и непространственности, не есть уже пространство в его косной неподвижности, только призывающее нас, в своем мертвом существовании, к трансцендированию одной своей неизмеримостью, но пространственность, которая не есть уже одно лишь пространство. Она вплавлена в то объемлющее всякое пространство, что обладает существованием только в качестве пространственности.

В то время как временем я овладеваю в принятии решения, пространством я овладеваю благодаря тому, что мое решение в мгновении не есть стянутая в себе точка, но есть единый мир, который я наполняю собою, потому что он есть не только мир, но и присутствие бытия трансценденции.

3. Субстанция, жизнь, душа

— Мертвая материя в ее формообразованиях, живые организмы, наделенные сознанием индивиды, — вот три ступени эмпирического существования, находящие себе абстрактную и всеобщую форму в категориях «материи», «жизни» и «души».