Философия одиночества

После такой критики Мертон вынужден был выразиться иначе: «В этих словах есть своя правда, но те, кто их произносит, не представляют, сколь эта правда страшна и сколько в ней скрыто иронии» (ч. 3, пар. 10). Тот, кто призван к одиночеству Богом, но живёт в общине, одну за другой рвет нити, связывающие его с ближними. Он перестаёт «черпать силы из рутины совместной жизни», чтобы жить связями более глубокими, безмолвным общением в искренней любови. Одиночество понуждает человека любить ближних сильнее, чем прежде, быть может, – впервые в жизни любить по-настоящему.

Заключение

Двенадцатый и последний параграф третьей части эссе есть только в окончательном варианте из «Спорных вопросов». Не подумайте только, что Мертон схитрил и приписал его после того, как договорился с цензорами. Последние три абзаца эссе – это великолепное крещендо на тему, начатую им годом раньше во «Внутреннем опыте» и продолженную годом позже в «Семенах созерцания». Это тема постепенного исчезновения преходящего «я» и становления «я» вечного. Погружаясь в одиночество, человек теряет себя: «В пустоте одиночества исчезает «я» поверхностное, общественное, ложное, образ, сотканный из предрассудков и прихотей, плод позерства, фарисейского эгоизма и фальшивой преданности, наследие ограниченного и несовершенного общества» (ч. 3, пар. 12).

Глубинным, истинным «я» невозможно обладать. Его невозможно приобрести. Это вообще не объект, не вещь. Оно не моё и не может быть моим, потому что оно не пустое «я» индивида и не средоточие наших стремлений к успеху и обладанию. Это глубинное «я» духа, одиночества и любви, которое «может только быть и действовать по глубоким внутренним законам, не выдуманным людьми, а исходящим от Бога» (ч. 3, пар. 12).

Внутреннее «я» всегда одиноко. Но оно и универсально, едино с миром и людьми. Как и всё сущее, оно исходит от Бога. Мертон пишет: «...в нём моё собственное одиночество встречает одиночество других людей и Самого Бога» (ч. 3, пар. 12). Внутреннее «я» выше разделений, границ, самоутверждения: «Только это внутреннее и одинокое «я» по-настоящему любит любовью и духом Христа. Это «я» – Сам Христос, Который живёт в нас. Но и мы живём в Нём, а через Него – в Отце» (ч. 3, пар. 12).

Как я уже сказал, этот волнующий заключительный параграф есть только в окончательном варианте. Он был написан летом 1960 г. и вышел 26 сентября в «Спорных вопросах». Спустя короткое время, в начале 1961 г., Мертон начал серьёзную правку своей старой книги «Семена созерцания». Он добавил к ней две новые начальные главы, где писал, что созерцание, как и одиночество, – это опыт обретения истинного, внутреннего «я». Так последняя часть «Философии одиночества» подводит нас прямо к ставшим духовной классикой «Новым семенам созерцания».

Мертон очень поэтично пишет об одиночестве, поэтому и свои размышления я хотел бы завершить его стихом из сборника Emblems of a Season of Fury, напечатанного в 1963 г. Вполне возможно, что стих вышел из-под его пера в одно время с эссе.

Песнь: Если ты ищешь...

Если ищешь небесный свет,

Я, уединение, – поводырь!

Я веду тебя в пустоту;

Неземную зарю бужу,

Открываю окна

Твоих сокровенных покоев.

Когда я, одиночество, дам знак,

Тихо следуй за мной; иди, куда я маню!

Не бойся, малодушный упрямец,

Слово и зверь:

Я, уединение, – ангел,

Молящийся за тебя.

Взгляни на пустую, щедрую ночь,

На скитальцев луну!

Я – назначенный час,

«Ныне», что мечом

Рассекает время.

Я – внезапная вспышка

За пределами «нет» и «да»,

Предтеча Божиего Слова.

Иди по моей дороге

К златовласым солнцам,

Логосу и музыке, чистой радости,

Что вопросов не любит

И ответов не ждёт.

Ибо я, одиночество, – твоё «я»,

Я, ничтожность, – всё для тебя,

Я, молчание, – твой Аминь.

Фото А. Кириленкова. Ноябрь, 2006 г.

Вид на Гефсиманию со стороны алтаря церкви

Вход в Гефсиманию (Аббатство Девы Марии Гефсиманской, Орден траппистов)

Гефсимания, монастырское кладбище.

Могила Томаса (о. Людовика) Мертона на монастырском кладбище, Гефсимания.