Читаем Философская пропедевтика полностью

Сначала в представлении имеют предмет. Ступени представления состоят в том, что интеллигенция 1) вспоминает, поскольку она вообще отделяет себя от содержания чувства; 2) воображает себе это содержание, удерживает его без его объекта, по собственному желанию свободно вызывает его и соединяет; 3) что она лишает его непосредственного значения и дает ему в памяти другое значение и другое соединение,

А. Воспоминание

§ 135

1) Созерцание есть непосредственное представление, в коем определения чувства превращены в отделенный от субъекта предмет, который независим от единичного субъекта и вместе с тем зависит от него (für dasselbe ist). Однако столь же он зависит не от него как единичного субъекта, а от всех [единичных субъектов].

§ 136

Объект положен вне субъекта и в себе самом является внеположностью, т.е. отчасти спокойной рядомположностью пространства, отчасти беспокойным становлением в последовательности времени. Пространство и время суть абстрактные созерцания, всеобщие формы созерцания.

§ 137

В этих всеобщих объективных элементах объект, кроме того, что он обладает содержанием определений чувства, является вместе с тем единичным, вполне определенным в пространстве и времени и связанным с другими предметами до него, наряду с ним и после него.

Этой определенностью во времени и пространстве и взаимосвязанностью по своим определениям вещи пойманы и заключены во всеобщей темнице.{184}

§ 138

2) Представление

. Чувство становится объективным в созерцании. Субъект, погруженный в созерцание, находится в непосредственной связи с ним, так что в созерцании, собственно говоря, он не имеет еще никакого другого бытия, кроме указанного объективного, пространственного и временного бытия. Свободная деятельность интеллигенции состоит здесь во внимании к многообразному наличному бытию непосредственно данного и в том, чтобы по собственному усмотрению останавливаться на каком-то содержании или переходить к другому – способность постигать (Fassungskraft).

§ 139

Но созерцание как объект в то же время зависит от субъекта. Этот последний, как в себе и для себя сущий, возвращает себя из своего вне-себя-бытия, рефлектирует себя внутрь себя и отделяет себя от объективности тем, что он субъективно превращает созерцание в образ.

§ 140

Созерцание, перенесенное внутрь Я, уже не просто образ, оно становится

представлением вообще. При этом не бывает, чтобы созерцание, воспринятое во внутренний мир, осталось полностью соответствующим непосредственному созерцанию; напротив, оно освобождается от своей пространственной и временной взаимосвязи и изымается из нее. Теперь оно представляет собой снятое, т.е. столь же не существующее, сколь и сохраняемое, наличное бытие.

§ 141

В качестве представления созерцание есть собственное время и собственное пространство субъекта, перенесенное в пространство и время как во всеобщие формы. Благодаря снятию особенного времени созер{185}цания это созерцание становится постоянным, а благодаря снятию его особенного пространства существует везде

.

§ 142

В дальнейшем конкретное созерцание сохраняется в своих многообразных определениях, другими словами, сохраняется в своем единстве, но точно так же и освобождается от пут своей единичности. Оно распадается на составляющие его определения, в результате чего последние становятся абстракциями, которые можно представлять себе как существующие сами по себе без той чувственной взаимосвязи, в какой они впервые явились субъекту.

§ 143

3) Воспоминание. Представление как вспоминаемое созерцание, как созерцание, сделанное всеобщим, относится к непосредственному созерцанию точно так же, как все постоянное и всеобщее к единичному. Воспоминание не столько есть сравнение двух единичных созерцаний, сколько состоит в том, что единичное созерцание, существующее сейчас, подводится под созерцание, уже сделанное всеобщим, т.е. под представление. Тождественность (Dieselbigkeit), которую я замечаю при этом, является, с одной стороны, тождеством (Identität) их содержания; с другой же стороны, в созерцании, существующем сейчас, я замечаю тождество меня с самим собой, т.е. в этом созерцании я вспоминаю себя.

§ 144

Перейти на страницу:

Все книги серии Философское наследие

Опыты, или Наставления нравственные и политические
Опыты, или Наставления нравственные и политические

«Опыты, или Наставления нравственные и политические», представляющие собой художественные эссе на различные темы. Стиль Опытов лаконичен и назидателен, изобилует учеными примерами и блестящими метафорами. Бэкон называл свои опыты «отрывочными размышлениями» о честолюбии, приближенных и друзьях, о любви, богатстве, о занятиях наукой, о почестях и славе, о превратностях вещей и других аспектах человеческой жизни. В них можно найти холодный расчет, к которому не примешаны эмоции или непрактичный идеализм, советы тем, кто делает карьеру.Перевод:опыты: II, III, V, VI, IX, XI–XV, XVIII–XX, XXII–XXV, XXVIII, XXIX, XXXI, XXXIII–XXXVI, XXXVIII, XXXIX, XLI, XLVII, XLVIII, L, LI, LV, LVI, LVIII) — З. Е. Александрова;опыты: I, IV, VII, VIII, Х, XVI, XVII, XXI, XXVI, XXVII, XXX, XXXII, XXXVII, XL, XLII–XLVI, XLIX, LII–LIV, LVII) — Е. С. Лагутин.Примечания: А. Л. Субботин.

Фрэнсис Бэкон

Европейская старинная литература / Древние книги

Похожие книги

Философия музыки в новом ключе: музыка как проблемное поле человеческого бытия
Философия музыки в новом ключе: музыка как проблемное поле человеческого бытия

В предлагаемой книге выделены две области исследования музыкальной культуры, в основном искусства оперы, которые неизбежно взаимодействуют: осмысление классического наследия с точки зрения содержащихся в нем вечных проблем человеческого бытия, делающих великие произведения прошлого интересными и важными для любой эпохи и для любой социокультурной ситуации, с одной стороны, и специфики существования этих произведений как части живой ткани культуры нашего времени, которое хочет видеть в них смыслы, релевантные для наших современников, передающиеся в тех формах, что стали определяющими для культурных практик начала XX! века.Автор книги – Екатерина Николаевна Шапинская – доктор философских наук, профессор, автор более 150 научных публикаций, в том числе ряда монографий и учебных пособий. Исследует проблемы современной культуры и искусства, судьбы классического наследия в современной культуре, художественные практики массовой культуры и постмодернизма.

Екатерина Николаевна Шапинская

Философия
Иисус Неизвестный
Иисус Неизвестный

Дмитрий Мережковский вошел в литературу как поэт и переводчик, пробовал себя как критик и драматург, огромную популярность снискали его трилогия «Христос и Антихрист», исследования «Лев Толстой и Достоевский» и «Гоголь и черт» (1906). Но всю жизнь он находился в поисках той окончательной формы, в которую можно было бы облечь собственные философские идеи. Мережковский был убежден, что Евангелие не было правильно прочитано и Иисус не был понят, что за Ветхим и Новым Заветом человечество ждет Третий Завет, Царство Духа. Он искал в мировой и русской истории, творчестве русских писателей подтверждение тому, что это новое Царство грядет, что будущее подает нынешнему свои знаки о будущем Конце и преображении. И если взглянуть на творческий путь писателя, видно, что он весь устремлен к книге «Иисус Неизвестный», должен был ею завершиться, стать той вершиной, к которой он шел долго и упорно.

Дмитрий Сергеевич Мережковский

Философия / Религия, религиозная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука