Философский экспресс. Уроки жизни от великих мыслителей

Так много голосов. Того и гляди заглушат мой собственный. Я укрываюсь в кофейне. Ничего особенного, кофейня достаточно хорошая. Собрав про запас несколько «мимолетных моментов» Торо — так он называл эти блуждающие обрывки времени, — я задумчиво смотрю на разбитый экран. Не пристально всматриваюсь, а пытаюсь посмотреть по-другому. С одного угла, с другого. Не столько рассматриваю разбитый телефон, сколько говорю с ним. Когда рассматриваешь, неизбежно ведешь диалог, — как правило, банальный, но порой беседа возвышается до уровня поэзии. Для человека вроде Торо, виртуозно владеющего языком взгляда, жизнь — одно сплошное стихотворение.

Пара минут — и я вдруг вижу (пусть это прозвучит дико) произведение искусства. Не такое, чтобы хоть сейчас в музей, но все же искусства. Осколки образуют фигуры и узоры — треугольники, прямоугольники, ромбы. Разбитое стекло напоминает мне увиденный когда-то витраж из флорентийской церкви. Красота непреднамеренно расцветает прямо у меня на глазах.

Я кладу телефон — мой прекрасный, мой разбитый телефон — в карман и бреду домой, испытывая благодарность за пережитый только что визуальный поэтический опыт. Это не вполне стихотворение. Быть может, лишь одна строфа, но я согласен и на нее. Вот она, моя доля бесконечности.

Что изменилось? Не телефон. Он по-прежнему разбит вдребезги. И не законы природы. Они непреложны. Изменился мой диалог с самим собой. Начав мыслить иначе, я смог иначе видеть. Лишь крошечное изменение угла зрения — предельно мизерное, — но, как замечает Сэй-Сёнагон, в малом — великая сила и великая красота.

Я иду, и вдруг из гула голосов выделяется один. Он не говорит. Он кричит! Это Ницше. Он напоминает, что мне предстоит пройти по этой улице снова и снова. Я вновь сделаю неловкое движение, и телефон упадет — опять экраном вниз. И так до бесконечности. Я снова порежу пальцы, буду злиться, и так — вечность напролет. «Готов ли ты с этим жить? — спрашивает он. — Готов ли ты полюбить это?»

Я иду дальше, и ко мне приходит ответ. Два кратких слова — чужих, но знакомых, нелепых, но разумных, — и они реальнее реального. Da capo.

Еще, еще!

Благодарности

Философия, считал Сократ, есть коллективная деятельность. Теперь я понимаю, что создание книги по философии — тоже. Во всех путешествиях, от Нью-Дели до Нью-Йорка, я встречал людей — друзей и незнакомцев, — даривших мне вдохновение, поддержку и помощь. Я глубоко благодарен каждому из них.

На заре моего исследования мне помогли профессора Стэнфорда Кен Тэйлор и Роб Райх, любезно уделив мне время и поделившись своей мудростью. Впоследствии Тим Ле-Бон за обедом в Нью-Йорке стал моим проводником в мир древних стоиков, а Роб Колтер любезно согласился принять меня в «Лагерь стоиков» в вайомингских лесах. В Конкорде, штат Массачусетс, я имел счастье много беседовать о Генри Торо с Ричардом Смитом, Майклом Фредериком и Томом Блэндингом. Профессор Нью-Йоркского университета Мосс Робертс просветил меня относительно Конфуция.

Друзья ждали меня и за границей — в Париже, за кофе с круассанами, со мной делились философскими озарениями Гюнтер Горан и Катрин Монне. В Афинах мне посчастливилось преломить хлеб с гениальным Брэди Кислингом, а также парой выдающихся эпикурейцев — Христосом Япиджакисом и Элли Пенса. В Швейцарии меня провел по следам Руссо Роланд Кер, а по следам Ницше — Петер Филльвок. В Японии мне помогала советами, переводила мне, а также составляла чудесную компанию прекрасная Дзюнко Такахаси.

Писателям, как и философам, требуется место, где можно размышлять и писать. Благодарю за такую возможность Центр творческих искусств штата Вирджиния. В Нью-Йорке мне любезно предоставили комнату, а также саке и свою дружбу Дэвид и Эбби Снодди.

Без устали трудились мои референты Элисон Райт и Алек Сигел. Именно они помогали мне устроить встречу в нужном месте с нужным человеком, а также порой обнаруживали потаенные философские сокровища. Джон Листер и Джош Хоровиц, прочтя первые черновики этой книги, поделились со мной ценными соображениями.

Разумеется, не меньше я ценю моральную поддержку со стороны друзей и незнакомцев. Наша неформальная писательская тусовка — Writers Who Lunch — обеспечила питательную диету из поддержки и карри. Когда ветра моих сомнений разгонялись до штормовой силы, меня удерживали на месте друзья — Стефан Гюнтер, Лиза Голдберг, Лора Блуменфелд и Джеки Лайден. Особый привет я шлю своему болгарскому издателю и другу Нейко Генчеву, который кропотливо перевел мои тексты и подарил мне так много читателей из своей страны.